Орфизм

Фракия(болгарский язык: Тракия, Trakiya, греческий язык:, Thráki, турецкий язык: Trakya), историческая и географическая область в юго-восточной Европе. Как географическое понятие, Фракия называет область ограниченной Балканскими горами на севере, Горах Родоп и Эгейском море на юге, и Черным морем и Мраморным морем на востоке. Областями, которые это включает, является юго-восточная Болгария (Северная Фракия), северо-восточная Греция (Западная Фракия), и европейская часть Турции (Восточная Фракия). Самая большая часть Фракии - часть современной Болгарии. В Болгарии и Турции, это также называют Rumelia. Название происходит от Thracians, древние индоевропейские люди, населяющие Центральную, Восточную и Юго-восточную Европу. Большая часть болгарского и греческого населения - христиане, в то время как большинство турецких жителей Фракии - мусульмане. Во Фракии, почитавшейся родиной богов Диониса и Ареса, сохранялись также культы древнейших, доолимпийских божеств, среди которых особенной славой пользовались Самофракийские мистерии. Надо оговориться, что слава этих мистерий вовсе не означала общеизвестности. Несмотря на большое количество посвященных в эти мистерии (среди них отец и мать Александра Македонского Филипп и Олимпиада), нам известны лишь самые незначительные подробности отправляемых там ритуалов. В религии фракийцев большую роль играли культ Диониса, культ владычицы зверей Бендиды, также почитали фракийцы Гелиоса, Посейдона, Бендиду — Великую Мать всех богов, бога Геро или Фракийского всадника, чьи эпитеты «Спаситель» и «Целитель», от фракийского имени которого происходит слово «герой». Столь удивительные возможности лиры Орфея не были случайными. По одним свидетельствам, она была создана как олицетворение соразмерности в движении звезд и, подобно семипланетному небу, обладала семью струнами (Лукиан «Об астрономии», 10). Иначе и быть не могло. Музыка, способствовавшая всеобщей гармонии на земле, должна была соответствовать и гармонии небес. Лукиан (там же) говорит, что в знак глубочайшего преклонения перед искусством Орфея эллины назвали группу звезд «Лирой Орфея» (в современном каталоге звезд Лира — созвездие северного полушария). Звездная «Лира Орфея» служила небесным отражением земного инструмента сына Каллиопы. И, наоборот, инструмент Орфея воспроизводил в своей конструкции гармонию планетной системы. Сервий в комментариях к Вергилиевой «Энеиде» (VI 645) называет Орфея создателем «гармонии сфер». Конечно, фракийский певец не был творцом знаменитой идеи о «гармонии сфер» (ее суть будет описана в последнем очерке книги). Но совершенно очевидно, что его искусство и воззрения внесли свою лепту в осознание гармонической целостности мира.

По другим свидетельствам (Каллистрат «Описание статуй» 7, 1), лира Орфея состояла не из семи струн, а из девяти — в честь девяти муз, среди которых была и мать фракийского певца.

С точки зрения историка музыки здесь нет никакого противоречия. Каждая эпоха стремилась прославить Орфея. В период использования семиструнных лир, Орфей превозносился как исполнитель на семиструнном инструменте. Впоследствии, когда в художественной практике стали использоваться девятиструнные образцы, а семиструнные вышли из употребления, он мог фигурировать только как музыкант с девятиструнным инструментом. Поэтому по одним свидетельствам он играл на семиструнной лире, а по другим — на

девятиструнной. Если семиструнная лира олицетворяла гармонию земной и небесной жизни, то девятиструнная — земной и божественной, так как ее звучание приближало смертных к сладкоголосому хору муз. Разве это не подтверждало старую эллинскую мудрость, дошедшую до нас благодаря Гераклиту Эфесскому (544—483 гг. до н. э.): «Скрытая гармония лучше явной». Действительно, по явному количеству струн эти лиры различны. Однако от мастерства музыканта зависит сделать так, чтобы лиры с разным количеством струн и с неодинаковым строем могли воссоздавать одни и те же художественные формы. А это — скрытая гармония, находящаяся в ведении музыканта, приобщенного к тайнам искусства, но недоступная для непосвященных.

Естественно, что Орфей, стремившийся к всеобщей гармонии и красоте, чувствовавший их постоянно, смотрел на жизнь восторженно. Ведь если окружающий нас мир является податливой материей, способной постоянно излучать свет красоты, то и все одухотворенное живое, населяющее этот мир, должно быть прекрасным. Значит, не только космос и стихии, не только растения и животные, но и все люди есть частицы всеобщей гармонии. Что же касается их пороков и слабостей, то это только детали, существующие временно, пока каждый человек не найдет свою гармонию с миром. А достичь ее должен каждый, ибо она заложена в самой природе, и ее отсутствие противоестественно, а потому не может продолжаться долго.

Такое мировоззрение всегда создает восторженно-поэтическое отношение к жизни и к людям. Однако готовит для его обладателей неожиданные и крутые повороты, вынуждающие рано или поздно либо изменить убеждения, либо погибнуть. Для таких людей первая любовь становится одновременно и последней, а трагедия любви — трагедией жизни. Не произошло ли то же самое и с Орфеем?

Знаменитая легенда гласит о его глубокой и бесконечно нежной любви к нимфе Эвридике. Любовь была взаимная. Здесь гармония воплотилась в своей идеальной форме и послужила еще одним подтверждением справедливости красоты мира. Счастье Орфея и Эвридики было беспредельно. Но жизнь не столь однопланова, как представлял ее себе юный Орфей, и боги создали людей не только для счастья. Каждый должен в меру своих сил и способностей узнать все грани человеческого бытия. И Орфей не мог быть исключением. Со смертью Эвридики для Орфея рухнуло все. Ведь мир без гармонии и красоты не существует. Какая может быть гармония без Эвридики? А вместе с падением мира наступает и конец самой музыки. Голос молчит, и лира безмолвствует.

Молчаливый, отрешенный от всего, бродил Орфей по земле, и вместо прекрасного пения из его уст раздавался вопль, в котором можно было различить звуки, некогда составлявшие имя его возлюбленной: «Эвридика!» Это был вопль существа, обреченного на одиночество в земной жизни. «Эвридика!» Только эхо отвечало несчастному последними слогами: «...идика!»

А может быть, он напрасно начал сомневаться во всеобщей красоте? Не послала ли ему судьба новое подтверждение гармоничности мира? Ведь гармония в природе не постоянна. Она возникает, пропадает, потом опять возникает, но уже преображенная. Подлинная гармония никогда не лежит на поверхности, и для ее достижения нужно приложить усилия. Для установления нынешней гармонии в мире Зевс должен был вступить в борьбу с Кроносом и титанами. А сколько существует великих богов, ежегодно умирающих и ежегодно рождающихся? Хотя бы прекрасная Деметра. Может быть ему, Орфею, также надлежит попытаться сделать все возможное и даже невозможное, чтобы вернуть Эвридику? Конечно, это не просто. Предстоит испробовать на крепость те законы жизни, которые еще совсем недавно казались высшим воплощением гармонии.

Можно ли вызволить Эвридику из рук смерти, из мрачного царства Аида? При помощи чего можно добиться этого? Зевс одерживал свои победы хитростью и силой. Он же, Орфей, лишен и того, и другого. Но боги наделили его необычайной музыкальностью. Если он своим искусством завораживал свирепых диких зверей и управлял стихиями, то неужели он не сможет умилостивить могущественного властителя подземного царства Аида и его жену Персефону? Не может быть! Гармония вновь должна восторжествовать!

Орфей берет свою лиру, отправляется в путь и через некоторое время достигает царства Аида. Спускаясь под землю, он ударяет по струнам и начинает петь так, как он никогда еще не пел. Горе и надежда придают Орфею силы и страсть его музыке. Никто на земле никогда не слышал ничего подобного, а в подземном царстве — и подавно. Стикс — мрачная река со своими вечно безмолвными берегами — огласился божественным пением. Старец Харон, испокон веков перевозящий через Стикс лишь души умерших, так был пленен музыкой, что перевез через реку смерти живого Орфея. Страшный трехглавый Кербер, охраняющий вход в подземное царство, и тот

пропустил мимо себя Орфея. И вот музыкант очутился у трона Аида и Персефоны.

Он знал, сейчас решится его судьба и судьба Эвридики. Нужно применить все свое умение и мастерство, необходимо сравняться в искусстве с Аполлоном и даже, страшно подумать, превзойти его. Только в таком случае можно надеяться на чудо. И Орфей начал новую песнь.

Аид видел перед собой и слушал прекрасно поющего и играющего юношу. Ему было искренне жаль его. Но никто не в состоянии нарушать установленные в мире законы, основывающиеся на равновесии гармонии жизни и смерти. Люди боятся смерти и не могут понять, что она важнейший элемент гармонии жизни. И, как ни странно, но именно смерть является тем, что составляет, наряду с рождением человека, его извечную гармонию. Никто из людей еще не поднялся до понимания этой великой истины. Милый юноша, он первый человек, прошедший в подземное царство живым. Может быть, это поможет ему сделать тот громадный шаг в деле познания гармонии жизни и смерти, который до сих пор был недоступен людям?

Орфей же продолжал петь, и прекрасная музыка звучала под вечно безгласными сводами дворца Аида и Персефоны. Когда-то супруги слышали на Олимпе пение и игру на кифаре Аполлона. Этот юноша ничем не уступает ему. Удивительно, как талантливы некоторые из людей. Но что же делать с бедным Орфеем? Он так надеется и так мечтает вновь обнять свою Эвридику.

Аид подумал, что он с большой радостью удовлетворил бы желание Орфея. Но это не в его силах. Наивные люди заблуждаются, когда думают, что он, Аид, решает, кому умереть, а кому жить. На самом деле все намного сложнее. И пусть Орфей не обижается, так как никто и ничто не в состоянии оживить того, кто побывал в объятиях бога смерти Таната. Однако чтобы остаться в глазах певца милосердным, Аид сделает так, что Орфей на этот раз потеряет Эвридику якобы по своей вине. Ведь Аид хорошо знает слабости людей. Самое главное, чтобы путешествие в подземное царство не прошло для него бесследно: он должен усвоить азы подлинной гармонии.

Поющий Орфей слышит, что Аид согласен отдать ему возлюбленную, но только с одним условием. Эвридика будет идти по подземному царству вслед за Орфеем. Если он ни разу не взглянет на Эвридику до того, как они поднимутся на землю, она останется с ним. В противном же случае Эвридика навсегда возвратится в царство Аида.

Завершение мифа хорошо известно. Как и предполагал Аид, Орфей так сильно хотел увидеть свою возлюбленную вновь живой и по-прежнему прекрасной, что не выдержал, обернулся и в тот же момент потерял ее навсегда.Учение и религия орфиков принесла красивейшие гимны, через которые жрецы доносили крупицы мудрости Орфея, учение о Музах, помогающим людям через свои таинства открыть в себе новые силы. На учение Орфея опирались Гомер, Гесиод и Гераклит, последователем орфической религии стал Пифагор, который стал основателем пифагорейской школы как возрождения орфической религии в новом качестве.

Орфей принес учение о музах, девяти силах человеческой души, которые предстают в виде 9 прекраснейших муз. Каждая из них имеет свою составляющую как принцип, как ноты в божественной музыке. Муза истории Клио, муза ораторского искусства и гимнов Полигимния, муза комедии и трагедии Талия и Мельпомена, муза музыки Эвтерпа, муза небесного свода Урания, муза божественного танца Терпсихора, муза любви Эрато, и муза героической поэзии.

Учение Орфея это учение света, чистоты и Великой безграничной любви, его получило все человечество, и часть света Орфея унаследовал каждый человек. Это некий дар богов, который живет в душе каждого из нас. И через него можно постичь все: и силы души, сокрытые внутри, и Аполлона, и Диониса, божественную гармонию прекрасных муз. Может быть, именно это даст человеку ощущение настоящей жизни, наполненной вдохновением и светом любви.

Не говорится, где он познакомился со своей женой, и как он ухаживал за ней, но наверняка она тоже не смогла сопротивляться силе его музыки. Уже известным поэт и музыкант он полюбил красивую женщину по имени Эвридика, которую некоторые называют по имени Агриопа, и они решили осесть и создать семью среди диких селений киконов во Фракии.

Учение орфиков мы лучше знаем из более поздних источников. Космология (учение о рождении мира) орфиков гласила, что бесконечный и вечный Хронос (Время) породил Хаос и Эфир, а затем вылепил из них серебряное яйцо мира. Из него вылупился гермафродит Фан, бог света и любви, который породил Ночь, а в дальнейшем вместе с ней и другие живые существа и богов. Происхождение людей было связано с Дионисом-Загревсом, сыном Зевса и Персефоны. Враги Зевса, Титаны, разорвали и пожрали Диониса. В отместку Зевс спалил их молнией, а из пепла, в котором находились останки как Титанов, так и Диониса родились люди, отмеченные двойственностью натуры: титанической (тело; то, что низко и подло) и дионисийской (душа; то, что возвышенно и божественно). Предназначение человека — уничтожить в себе титанические начала и развить божественные. К этой цели вела жизнь в соответствии с орфическими принципами, среди которых был воздержание от употребления в пищу мяса и бобов, сохранение ритуальной чистоты и т.п. Жизнь есть наказание за преступление титанов, а тело — могила души. Началом подлинной жизни является смерть. После смерти душа предстает перед судом, и если она отягощена проступками, которые еще можно исправить, она приговаривается к новому телесному воплощению. Освобождение и счастливая жизнь среди благословенных суждены тем, кто троекратно безупречно проживет жизнь. Учение орфиков записано в так называемых «священных писаниях» (hieroi logoi), авторами которых были Орфей и его ученик Мусей. Таких писаний, а также пророчеств и предсказаний, связанных с орфизмом, было очень много. Литературная их обработка принадлежит, по-видимому, Ономакриту, работавшему в Афинах при дворе Писистратидов в VI в. до н. э. Орфизм возродился в эпоху римской Империи. Основным произведением, на которое ссылались все орфики этого периода, были Двадцать четыре священных песни (Hieroi logoi en rapsodias Аd), гекзаметрическое произведение, называвшееся также Большой теогонией, от которого сохранились только фрагменты. Оно представляет собой компиляцию, выказывающую значительное сходство с Теогонией Гесиода. О дате его написания спорят, хотя, несомненно, это довольно позднее произведение. Но в основе его, возможно, лежит какая-нибудь пратеогония VI в. до н. э. Из более чем 50 поэтических произведений, приписываемых Орфею, сохранились: Аргонавтика, эпическая поэма (1384 стиха) IV или V в. н. э., ориентированная на эпопею Аполлония Родосского, и Литика (поэма о камнях), тоже написанная гекзаметром (768 стихов) IV в. н. э., которая рассказывает и силе и воздействии камней; ее связь с орфическими представлениями довольно отдаленна. Особого внимания заслуживает собрание 88 орфических гимнов, представлявший собой священную книгу какой-то орфической общины, вероятнее всего, в Малой Азии. Эти гимны являются произведениями одного автора, жившего не ранее II в. н. э. Преимущественно написанные гекзаметром, они обращены к олимпийским и восточным божествам, почитаемым орфиками. Сборник составлен в соответствии с иерархией богов в орфическом пантеоне. Их форма напоминает традиционные греческие гимны, но с одним существенным отличием. Центральную часть гомеровского гимна составлял миф, в то время как орфические гимны состоят исключительно из воззваний к богам и перечисления эпитетов, которые раскрывают величие и мощь богов и ничтожность человека. Орфические представления оказали значительное влияние на греческую культуру. Отзвуки воззрений орфиков мы находим у философов: Эмпедокла, Парменида, Гераклита и других, а возможно, и в произведении Ферекида Сирского и в некоторых песнях Пиндара. Моральные принципы, приближенные к орфическим, исповедовали пифагорейцы. Орфическое учение о душе присвоил Платон. Космогонию орфиков пародировал Аристофан в Птицах. В период римской Империи влияние орфиков наиболее отчетливо

о. Александр Мень. История религии. т. 4

Глава пятая

ОРФИЧЕСКАЯ ТЕОСОФИЯ

Афины, ок. VI в.

И Зевс, и Аид, и Солнце, и Дионис — едины.

Изречение орфиков

Первые христиане любили изображать на стенах катакомб прекрасного юношу, укрощающего диких зверей игрой на арфе. То был Орфей — легендарный провидец и музыкант, олицетворявший гармонию божественного Духа, перед которой стихает мятеж темных сил. К этому певцу возводили орфики начало своего движения. Орфей — поклонник Аполлона, «водителя муз», и учение его явилось как результат облагораживающего влияния на дионисизм Аполлоновой религии.

Легенды утверждают, что пророк был выходцем из Фракии (откуда пришел и Дионис) и жил в ахейскую эпоху. Его связывали также с Элевсином и культом страшной ночной богини Гекаты. Говорили, что Орфей прославился волшебным даром, который получил от своей матери, музы Каллиопы. Его игра и пенье покоряли стихии; когда он путешествовал с аргонавтами, волны и ветер смирялись, зачарованные дивной музыкой.

Об Орфее рассказывали, что, пытаясь вернуть на землю свою невесту Эвридику, погибшую от укуса змеи, он спускался в Преисподнюю. И даже там его лира творила чудеса: чудовища закрывали свои пасти, успокаивались злобные эринии, сам властитель Аида был покорен Орфеем. Он согласился отдать ему Эвридику, но с тем условием, чтобы певец шел впереди, не оглядываясь на нее. Но Орфей не мог преодолеть наплыва чувств и обернулся: Эвридика была увлечена в бездну, на этот раз навсегда.

Безутешный, скитался певец по земле, не находя покоя. Но вскоре и его самого настигла гибель. Во Фракии он встретил толпу безумствующих вакханок, которые в припадке исступления растерзали Орфея. Каллиопа со слезами собрала окровавленные клочья тела и погребла на вершине горы Пангея. Лишь голова певца вместе с его неразлучной лирой упала в море, и волны вынесли ее на остров Лесбос. Там она была помещена в расселине скал и изрекала пророчества .

Все эти сказания напоминают уже знакомые нам мифы: здесь и вавилонский мотив схождения в Преисподнюю, и образ скорбящей богини; Каллиопа играет в легенде роль Исиды, собиравшей клочья тела Осириса. Поэтому обычно считается, что история Орфея — лишь отражение тех дум о жизни и смерти, которые волновали греков в эпоху возникновения орфизма .

Тем не менее, как мы уже знаем, историческим ядром мифов не следует слишком пренебрегать. Не казались ли еще недавно война с Илионом или Одиссеева страна лотофагов лишь сказкой?

Зарождение нового религиозного учения, как правило, связано с личностью основателя, и нет ничего невозможного в том, что человек по имени Орфей положил начало доктрине, связанной с его именем. На источник его идей указывает сам миф: он изображается почитателем и Аполлона, и Диониса. Умиротворяющий дар и гибель от рук вакханок, возможно, служат указанием на то, что Орфей, подобно Мелампу, пытался реформировать Дионисов культ .

Кроме мифов, источником для знакомства с доктриной орфиков являются теогонические поэмы и так называемые «Орфические гимны». Последние, разумеется, не сложены самим певцом. Полагают, что первые их записи относятся к V в. до н. э., а в нынешней форме они не старше II в. до н. э. Однако, вероятнее всего, письменной форме предшествовала давняя устная традиция .

* * *

Древние называли Орфея «богословом», но к его учению более применим термин «теософия», ибо в основе орфизма лежит эклектическое сочетание различных мифов и поверий, оккультизма и мистики. Греки были уверены, что Орфей научился тайной мудрости в Египте (5). Но и без этого, как мы увидим, близость орфизма к восточным идеям очевидна.

Он исходил из древнего общечеловеческого дуализма, противостояния света и тьмы, порядка и хаоса, который имеет у орфиков множество оттенков. Прежде всего это Аполлон и Дионис. Один из них олицетворяет единство и стройность, другой — многообразие и раздробленность. Точно так же диаду составляют женское, материнское естество и оплодотворяющая сила Диониса:

Два начала в мире

Суть главные. Одно — Деметра-мать

(она же Земля как хочешь называй) ...

Ее дары дополнил сын Семелы (6).

Но в то же время в орфизме сквозит и идея верховного Единства, хотя она носит еще вполне языческий характер. Это обожествленная стихия, предвечное мировое Лоно. В некоторых текстах оно именуется Хроносом, Временем (7). Хронос породил светлый Эфир неба и клокочущий Хаос. Из них родилось космическое яйцо, которое содержало в себе все зародыши Вселенной: богов, титанов и людей. Этот образ также характерен для древнего политеизма. О космическом яйце говорят Риг-Веда и Упанищады, Книга Мертвых и китайские мифы. Все они утверждают одно: мир не Творится, а рождается как бы сам собой, подобно птице, выходящей из яйца. (Эта мысль о «рождении» мира из вечной стихии явилась не чем иным, как языческой предшественницей материалистической мифологии.)

Когда гигантское яйцо раскололось, продолжает орфическое сказание, из него вышел сияющий Протогонос, т. е. Первородный — бог, объемлющий собой все природное многообразие.

Шестой орфический гимн обращается к нему в таких торжественных выражениях:

Могучий Первородный, зов услышь,

Двойной, яйцерожденный, ты сквозь воздух

Блуждающий, могучий ревом бык,

На золотых крылах своих пресветлый,

Живой родник племен богов и смертных.

Неизреченный, скрытый, славный, власть,

Цвет всех сияний, всех цветов и блесков.

Движенье, сущность, длительность и самость,

Ты ото тьмы освобождаешь взор;

Протогонос, могучий, Первородный,

Всемирный свет, небесно-осиянный,

Ты, вея, чрез Вселенную летишь.

Первородный стал отцом Ночи, которая образовала небо и землю. Поэтому Ночь есть «богиня, даровавшая жизнь».

Далее орфическая теогония следует поэме Гесиода: из земли вышло племя титанов; их вождь Крон оскопил своего отца и поглощал детей. Так же, как у Гесиода, дети восстают на отца и побеждают его под водительством Зевса. Но на этом кончается сходство орфического и Гесиодова мифов. Тяготение к Единству получает у орфиков своеобразное выражение. Они учат, что Зевс, поглотив Первородного, становится тождественным ему. Отныне он — единственное мировое Божество, являющееся во многих ликах:

Зевс — первый, Зевс же и последний, громовержец.

Зевс — глава, Зевс — середина, из Зевса же все создано...

Зевс — основание земли и звездного неба...

Зевс — корень моря, он — солнце и вместе луна.

Зевс — владыка, Зевс сам — всему первородец,

Единая есть Сила, единое Божество, всему великое Начало .

Но и этим апофеозом Зевса история богов не заканчивается. Громовержец вступает в союз с Преисподней и от ее царицы Персефоны (Коры) рождает сына — Диониса-Загрея (10). Появление этого божества не означает отказа от веры в единую Силу, пронизывающую космос. Дионис-Загрей для орфиков лишь как бы ипостась Зевса, он его мощь, его «одождяющая сила». Таким образом, Дионис есть Зевс, а Зевс — не кто иной, как Первородный.

Отсюда формула, столь разительно напоминающая изречения фиванских, халдейских и индийских жрецов: «И Зевс, и Аид, и Солнце, и Дионис — едины».

Сочетав в себе традиции Элевсина, Дельф и дионисизма, орфики как бы собрали воедино разные уровни Вселенной и таким образом пришли к идее о едином пантеистическом божестве. В нем сходится многое из того, что знала старая мифология: оно и рогатый Вакх-Минотавр, и «Отец всего» — Небесный свод, и владыка Преисподней, и созидающая сила любви — Эрос. Вселенское Сверхсущество раскинуло свои крылья от одного полюса мироздания до другого. Но в его недрах не утихает борьба враждующих начал.

Следствием этой борьбы и явился на земле человек.

* * *

Учение о человеке — наиболее оригинальная часть орфической доктрины. Миф повествует, что однажды титаны ополчились против Диониса, который пытался ускользнуть от них, принимая различные облики. Когда он обернулся быком, враги настигли его, растерзали и пожрали. Нетронутым осталось лишь сердце — носитель Дионисовой сущности. Принятое в лоно Зевса, оно возродилось в новом Дионисе, а небесные громы спалили мятежников.

Из оставшегося пепла, в котором божеская природа была перемешана с титанической, возник человеческий род . Это означает, что человек искони был существом двойственным.

Здесь, несомненно, отразился опыт религии Диониса. В момент священного безумия человека подстерегало дремавшее в нем «титаново» начало. Именно оно приводило людей к озверению, и оно же безжалостно ввергало их в темницу тела. Трагическая дисгармония есть «многострадальных людей начало и первоисточник» . Блаженство человека — в крылатом парении духа, его несчастье — в подчиненности плоти.

Так в греческом сознании совершается переворот, и взгляд на природу человека приближается к индийским воззрениям. Если в гомеровские времена важнейшим считалось тело, а душу мыслили чем-то ущербным, нетвердым и слабым, то теперь именно она провозглашается высшим началом в людях, причастных Дионису .

А тело? «Сома — сема», тело — это гробница,— отвечали орфики. Душа подавлена им и влачит в его тесных границах жалкое существование. Даже и в смерти не освобождается она от тисков титановой природы. Эта низменная природа заставляет душу вновь возвращаться на землю, и нет конца страданиям духа — дионисовой искры.

Перед нами редчайшая среди мировых религий параллель индийской «сансаре». В орфическом метемпсихозе, учении о переселении душ, есть даже нечто сходное с концепцией Кармы (15). Говорили, что перевоплощениями людей руководит Дике, высшая Справедливость. Философ Эмпедокл, живший в V в. и испытавший на себе влияние орфизма, называл даже сроки, в течение которых душа несет то или иное наказание, странствуя из тела в тело. Сам о себе он писал:

Был уже некогда отроком я, был и девой когда-то,

Был и кустом, был и птицей, я рыбой морской бессловесной .

Таков «тяжкий горестный круг», о котором учили орфики. Он предопределен Судьбой, ибо без нее ничего не может совершиться в мире.

Но орфизм никогда не приобрел бы стольких приверженцев, если бы он ограничился лишь этой констатацией безысходного положения человека. В чаянии обрести спасительную пристань орфики обращались к Дионису. Пусть злая титаническая воля сковала человека, обрекла его тщетным борениям, но ведь люди причастны самому Вакху. Капли божественной крови тянутся к своему первоисточнику. Тоска души по высшей жизни — это голос божества в человеке.

При создании смертных Дионис оказался жертвой, но жертва эта будет полной, когда бог вырвет земнородных из «колеса бывания и Рока», из «круга Необходимости» и приведет их в светлый небесный мир.

Обращаясь к Дионису, орфики пели:

Смертные будут тебе заколать по весне гекатомбы,

Оргии править, моля разрешение древней обиды

Предков законопреступник; и, Сильный, их же восхощешь

Ты разрешить от трудов и от ярости вечного жала .

Здесь обнаруживается глубокая внутренняя противоречивость натуралистической теософии орфиков. Ведь Дионис как природный бог сам был подвластен Судьбе и Необходимости. Хотя гибель его от рук титанов была мнимая, но и воскресение его не являлось окончательным, ибо природа и Рок не выходят за пределы вечного возвращения.

Тем не менее, подобно прочим мифам о страждущем божестве, орфизм заключал в себе одно из великих прозрений дохристианского мира. Если в одном плане миф о смерти и воскресении бога есть проекция на религию природных циклов, то в более глубоком смысле он содержит смутную догадку о том, что мир, удалившийся от Бога, не оставлен Им на пути страдания, что Божество состраждет творению, снисходит к нему, чтобы принять его муки и вывести к истинной жизни.

* * *

Орфики учили, что человек сам должен идти навстречу Дионису-спасителю. Для этого они установили свои мистерии, участвуя в которых посвященные развивали в себе Дионисово начало. Как и в Элевсине, мистерии Орфея содержались в строжайшей тайне, и поэтому о них почти ничего не известно. Но и повседневная жизнь посвященных, которая была более открытой, отличалась особыми правилами.

Прежде всего от вступающего на путь посвящения требовалось блюсти заветы добра. Орфик обязан был вести неустанную войну с титанизмом в своем сердце. И мысли, и дела его должны были быть чистыми. Гимны прямо называют истинного орфика «добродетельным», или «святым» .

Орфею приписывали запрет употреблять в пищу животных (опять индийская черта!). Это считалось как бы внешним механическим заслоном против человеческой животности, «плоти». Разумеется, были отвергнуты и кровавые жертвы; на орфических алтарях курили миррой, шафраном и другими ароматами .

Для освобождения души из телесной тюрьмы и «цикла рождений» у орфиков рекомендовались особые принципы аскезы — так называемая «орфическая жизнь». Она основывалась на строгом разделении души и тела, причем все телесное и материальное считалось нечистым. Это тот радикальный спиритуализм, огромное воздействие которого на греческую философию старые историки недооценивали.

* * *

Таково в самых общих чертах было учение, появившееся в Греции в эпоху кризиса ее гражданской религии. Орфизм, казалось, был способен вытеснить старые культы и стать мировоззрением всей Эллады. Но этого не произошло. Первой причиной был синкретизм самой орфической теософии, которая впитала всевозможные мифы, культы и поверья. Это лишало ее цельности и способности противостоять традиционному язычеству. Второй причиной являлся общий характер религиозности греков. Даже критикуя своих богов, они не желали расставаться ни с одним из них, как с неотъемлемой частью национальной жизни. Следование одному культу не исключало другого, и поэтому орфизм, как и Элевсинские мистерии, не смог завоевать себе исключительного положения.

Правда, в последние десятилетия VI в., в правление Писистрата, орфизм стал чем-то вроде государственной религии Афин. Но с падением тирана и окончательным водворением демократии орфики утратили свое значение. Вскоре и сам орфизм стал вырождаться. Он исповедовался в маленьких замкнутых кружках, в которых воцарился дух суеверий и магической обрядности. Члены этих общин носили с собой всевозможные реликвии и предметы культа. Лишенное сколько-нибудь выдающихся учителей, пущенное на самотек, движение сходило на нет. Однако за пределами Греции нашелся человек, который не дал ему угаснуть окончательно и по-своему истолковал учение Орфея. Он развил содержащееся в нем понятие о Едином, которое в то время начинало глубоко волновать религиозную мысль Греции.

ОРФИЧЕСКИЕ МИСТЕРИИ или Орфики((Греч.) Они последовали за мистериями Вакха, но очень отличались от них. Система Орфеяесть система чистейшей нравственности и сурового аскептизма. Преподанная им теология опять-таки чисто индийская. У него божественная Сущность неотделима от всего, что только есть в беспредельной вселенной, все формы сокрыты в Ней испокон веков. В установленные периоды эти формы проявляемы из божественной Сущности или проявляются сами. Таким образом, благодаря этому закону эманации (или эволюции) все вещи участвуют в этой Сущности и являются частями и членами, преисполненными божественной природой, которая вездесуща. Все вещи, исходя из нее, должны обязательно вернуться в нее; поэтому необходимы бесчисленные переселения, или реинкарнации, и очищения, прежде чем может состояться это последнее поглощение. Это чистая философия Веданты. Опять-таки, Орфическое Братство не употребляло животной пищи и носило белые льняные одежды, а также имело много церемоний, схожих с браминскими.

Источник: Блаватская Е.П. - Теософский словарь

Учение орфиков проводило обряды Дионисова культа в практическую жизнь, в связи с идеями душевного очищения, аскезы и освобождения от земной греховности. Оно представляло собой практическую мораль, с целым катехизисом правил и установлений. Нравственному учению предшествует космогония и феогония, созданная по Гезиоду и несколько видоизмененная в деталях, причем утрачена вся целостность образов греческой религии: орфические боги — скорее отвлеченные понятия. В орфической теогонии господствует тенденция привести политеизм к монотеизму или так назыв. теокразии; орфики признают лишь Зевса, Персефону и Диониса Загрея. Это учение было выражено в орфической поэме Θεογονία, которую отождествляют с поэмой ίεροι λόγοι, в 24 рапсодиях. Содержание орфической космогонии и феогонии вкратце следующее. Праначало мира (χρόνος, Αίών) породило из себя хаос и эфир, от которых произошло мировое серебряное яйцо. Когда яйцо это лопнуло, из него появился перворожденный (πρωτογόνος) бог Φάνης, называвшийся еще Μήτις, Έρις, Ήρικαπατος, и заключавший в себе семя всех богов. Из половинок яйца образовались земля и небо. Φάνης был гермафродитом и имел головы и атрибуты различных животных. От него произошла Ехидна или Ночь, а от нее — Уран и Гея. Дальнейшая феогония идет по Гезиоду вплоть до Зевса. Когда Зевс овладел престолом, он поглотил Фанета, после чего, заключив в себе семена всех вещей, произвел всех богов последнего поколения и мир. От Персефоны и Зевса родился Дионис Загрей, которому Зевс доверил управление миром. Титаны, враги Зевса, растерзали Загрея, принявшего, во время преследования ими, форму быка. Афина спасла сердце Загрея и принесла его к Зевсу, который поглотил его и вновь произвел на свет Диониса от Семелы, возродив в нем Загрея. Этиологически это сказание, признанное всеми орфиками, связано с обрядом растерзания быка в дионисовых ночных оргиях, существовавших во Фракии и перенесенных в Афины. В этом сказании выразилась идея, что единое, благодаря злому началу (титаны), раздроблено на множество вещей, но снова приведено к единому. Когда Дионис Загрей был возрожден к жизни, титаны были уничтожены и из праха их произведен человеческий род. С этих пор начинается мировой период. Так как человек создан из злого начала, то, чтобы вернуться к богу, часть которого в нем все же живет, он должен очиститься и пройти целый ряд подвигов воздержания и очищения. Об обязанностях, целях и судьбе человека, ищущего очищения, и говорит, главным образом, орфическое учение. Душа человека, находясь в теле, испытывает рабство; она пребывает в темнице, и чтобы выйти из нее, должна пройти длинный путь освобождения. Естественная смерть, перенося на время душу из царства жизни в подземное царство, освобождает ее лишь на время. Душе предстоит пройти еще долгий "круг необходимости", путем переселения в другие тела, чтобы, наконец, "освободиться от круга и вздохнуть от зла". Это освобождение приносит О. и его вакхические посвящения; средством освобождения является орфическая жизнь, полная аскетизма и воздержания от всего, что ведет к смерти и похоти тела. Временное существование по смерти проходит для посвященных (δσιοι) в обществе богов, за вечными пирами (συμπόσια όσίων, μεθη αίώνιος), между тем как непосвященные пребывают в грязи (βόρβορος), а презрители культа испытывают несказанные ужасы. Для не успевших очиститься на земле, однако, есть еще возможность достигнуть очищения впоследствии, благодаря подвигам потомков, которые могут искупить грехи предков. По окончании этого временного заточения в подземном царстве душа поднимается к свету и входит в новое тело, чтобы продолжать путь освобождения: в этих бесконечных переходах — наказание грешника. Если, наконец, душа очистилась, то она выходит из цепи земного бытия — а это, по учению орфиков, цель всей человеческой жизни. Бессмертная душа, очистившись от греха, должна победить смерть, а так как на земле — царство смерти, то чистой душе суждено переселиться в царство богов; на луну и звезды. Таково, в общих чертах, учение орфиков, заимствованное у фракийцев, среди которых, насколько позволяют судить отрывочные сведения, был распространен аскетизм

сохранились и школы гнозиса, не очень пострадавшие от всяких нововведений. Такие вправе называться тенью ведизма… а то так даже и отсветом его, отзвуком. Благодаря подобным реликтам западное мышление в состоянии хоть с чем-то соотнести эту бездну: северный ведизм. А то ведь это понятие вовсе позабыл нынче как самодовольный Запад, так и доморощенные наши западники.

Они в лучшем случае слышали где-то как-то про индуизм, то есть про ведизм восточный, разбавленный. Имеют и представление, что вроде существовал на заре христианства какой-то такой зверь гнозис…

Последнее, между прочим, способно работать в качестве нити Ариадны. В эпоху раннего христианства и предшествующей античности ГНОЗИС в большинстве случаев понимали отнюдь не в качестве оккультизма, сект и т.п. А просто как перевод на греческий скифского слова ВЕДАНИЕ.

Точнее – на древнегреческий. Γνώσιζ у эллинов означало: ведающий, волхв, Посвященный. Один из тех, трое из которых первыми поклонились Младенцу, как о том говорят Евангелия и Велесова книга (подробней в книге «Евангелие от русских волхвов» – Дмитрий Логинов, М., ИД Альва-Первая).

Волхвы древних руссов (скифов) потому и совершили поклонение первыми из людей, что ведали о грядущем рождестве Даждьбога за тысячелетия до него. У ведающих этих скифов учились эллины.

И, обучаясь, усваивали себе орфические мистерии, например. Орфей суть греческая интерпретация имени Орей (Арий). Орь есть одна из транскрипций имени Яр, как делается понятным из книги «Веда Словена». Она представляет собой собрание протославянских божественных гимнов, сохраненных болгарами-помаками, опубликованное Верковичем в 1881. Согласно этим священным песням Орей возносился на небо и три месяца служил Вышнему. И сделался ведом-самовидом (получил высшее Посвящение). И Вышний пожаловал ему чудесную сладкозвучную свирель. (Восточная ведическая традиция говорит вослед, что Кришна получил флейту свою от Вишну. Флейта же была любимым инструментом и Гаутамы Будды.)

А также, обучаясь у скифов, эллины учредили у себя мистерии элевсинские. Начало им было положено в храме Аполлона Гиперборейского (Кополы, Купалы – подробней в книге Лады Виольевой «Купальский сказ», М., ИД Альва-Первая, 2007). Храм этот изначально был деревянным и основал его скифский волхв Олен (Олень).

Ну и, наконец, знаменитые дионисические мистерии. Они ведь прославляли, сначала, славянского бога Дия. Но выродились под влиянием язычников-римлян в примитивные вакханалии.

Вот это был трезубец мистерий – три основные ведические средиземноморские толка. Державшиеся на берегах моря этого потому, что тысячелетиями сильно там было влияние скифов. В античные времена единое духовное учение, приоткрываемое мистериями трех толков, именовалось у эллинов словом «гнозис»: ведение, ведизм.

Причем оно еще характеризовалось как герметизм (посвященность в сокровенное ядро знания), в отличие от профанства (поверхностности, язычества). Вот этот герметизм и представлял, так сказать, ратовище (древко) мистериального трезубца.

Древнее выражение «истина в вине» (весьма плоско понятое римлянами, язычниками) разумело, кстати сказать, аллегорическое вино мистерий. Луций Лактанций (сподвижник св. Константина Великого, крестившийся в 303 году) называет покровителя мистерий Гермеса первопредсказателем о Христе (в трактате «Божественные установления»). Гермес потому прозывался Виночерпием, что почерпал вино сокровенного (герметического) знания у богов и подносил его людям – Посвященным.

Точнее даже и не вино, а мёд («золотая лоза», как иносказательно именовали его в античности). Скифы умели приготовлять перебродившие мёды крепостью до 75 градусов. Такой напиток и вправду мог свалить аж циклопа, как о том повествуется в «Одиссее» Гомера. А людям его лишь капали – канали (древнее слово «кань» означает «вливай по каплям») – в чашу с водой.

Отсюда и прозвание ГАНИМЕД у Гермеса Трисмегиста. Или, точнее произнося, – КАНИМЁД. Из греческого языка это имя никак не проистекает. Покровителя Посвященных называли так на скифский манер, имея в виду аллегорический мёд мистерий, мёд гнозиса – капли Прави.

Намек о корнях герметизма содержится в трактате святого Августина Блаженного «О Граде Божьем». Гермес именуется там правнуком Оласа. То есть Волоса (Велеса) – славяно-скифского бога мудрости. Велесовым внуком, заметим, в «Слове о полку Игореве» назван Баян, податель того же самого мёда ведения, но не посредством символического иносказания, как в мистериях, а непосредственно: сказительствуя в сопровождении гуслей.

Ганимед почитался покровителем Трои – скифской и ведической (в отличие от захвативших и разграбивших ее язычников-ахейцев). А также и покровителем созвездия Водолея. Россия – третий Рим и, следовательно, четвертая Троя, считается, как известно, находящейся под влиянием Водолея. Сей знак единства живой и мертвой воды представляет яркий пример – сказал бы, наверное, Лосев – абсолютной диалектики. То есть абсолютной мифологии: ведизма, гнозиса.

Но постепенно сей гнозис угасал у эллинов и других средиземноморских народов. Последние полтора тысячелетия до рождества Христова он вытеснялся разными пришлыми язычествами или вырождался в поместные (язычества вообще есть не что иное, как выродившийся различными образами ведизм). В последние же века до Р.Х. и некоторые из этих самых язычеств начали, в свою очередь, вытесняться иудаизмом.

Но вот родился Христос. И совершил чудеса и ПРЕОБРАЗИЛСЯ . И был обречен иудеями на смертную казнь и, однако, ПРЕОДОЛЕЛ СМЕРТЬ . И, победив саму смерть, Он ВОЗНЕССЯ ЖИВЫМ НА НЕБО .

То есть произошло всё в точном соответствии с гностическими мистериями трех разных школ, питающихся от единого корня скифской премудрости. А именно – от профетического эпоса Даждьбога, которым были предречены все эти Его деяния. Даждьбог осуществил все пророчества северного ведизма о себе, воплотившись на планете Земля как Христос.

Естественно, тут же произошел всплеск усиления позиций того, что эллины и находящиеся под влиянием их средиземноморские народы именовали гнозис. Последователи гностицизма среди нескифских народов единственные – кроме самих скифов – не ПЕРЕШЛИ в христианство как в иную веру из своей собственной: гностики провозгласили христианство – как это сделали прежде них скифы – ТРИУМФОМ СОБСТВЕННОЙ ИХ ДРЕВНЕЙ ВЕРЫ. То есть эта «новая» религия – христианство – на деле была торжеством древнейшего учения на Земле.

Это уже лишь потом ее начали подло и целенаправленно делать «новой». Процитируем автора, который хорошо говорит об этом самом «потом». В 1978 году свет увидела книга Мирча Элиаде «История веры и религиозных идей (от Гаутамы Будды до триумфа христианства)». В ней сказано:

«Гностиков представляют худшими из еретиков именно потому, что они отвергали… принципы древнееврейского мышления…

В 1934 г. Вальтер Бауэр приходит к заключению, что три главных центра христианства – Эдесса, Александрия и Малая Азия – в течение первых двух веков были, так сказать, еретическими, а то, что назвалось ортодоксией (лояльность в отношении Ветхого завета), пришло туда много позже. С самого начала единственным т.н. ортодоксальным центром был Рим, то есть под победой ортодоксии в античности следует понимать победу римской версии христианства.

Т.о. в конце эпохи раннего христианства… Риму удалось зафиксировать и утвердить определенную форму христианства, которой было присвоено название ортодоксии, на фоне которой все остальные были объявлены ересями… В определенные моменты истории христианства такой фундамент провоцировал кризисы, нередко весьма серьезные, и способствовал обеднению первоначальной традиции».

Сказано весьма метко, как видите, хоть и мягко. Да, кое-кому не понравился триумф христианства в его изначальном виде. То есть – каким оно поднялось непосредственно на корнях ведических (от них же в свое время произрос – да – и Гаутама Будда). Что стоит хотя бы девятикратное «горе вам» (глава 23 евангелия от Матфея), которое возгласил Христос держащимся «принципов древнееврейского мышления»!

Каков же был ответ этих держащихся? Три первые века иудеи провоцировали языческие гонения против христиан (похоже, и в наше время кое-кто не прочь наново стравить эти стороны). Центром беспрецедентных по жестокости преследований, заметим, был Рим. О подстрекательской деятельности евреев свидетельствуют столь признанные авторитеты исторической науки, как Ренан и Гиббон (подробней в книге Джекоба Коннера «Христос не был евреем», 1936). И, главное, в житиях святых раннехристианских мучеников нередко читаем: «ибо иудеи были истинными гонителями».

Но вот к четвертому веку истинные гонители поняли: уже никакая сила не способна вычеркнуть христианство из истории нашей Планеты. И тогда они приняли решение сменить тактику. Как можно видеть из Ветхого завета, один из принципов древнееврейского мышления таков: если не получается силой устранить что-то, тебе не нравящееся, попробуй хитростью управлять изнутри этим чем-то, преобразуя его постепенно себе на пользу.

Посредством же какой силы управлять изнутри в данном случае? Наверное, у них и такого вопроса не возникало. Естественно – при посредничестве старого доброго врага-друга: Рима! Того же самого Рима, в котором у иудеев еще в языческие времена налажены были четкие рычаги влияния. Вот этой подрывной работе по трансмутации латинского христианства и посвятили противники Христа последующие три века.

Поэтому на вратах Троицкого собора Ипатьевского монастыря Костромы золотом изображен Гермес и речение из него: «Бога оубо не оудобна разумети сказати ж невозвозможное бо Трисоставен». То есть исповедание Триединства Всевышнего, о котором в дохристианские времена ведали только славяно-скифы. (Имеется на этих вратах, также, изображение Аполлона Гиперборейского, беседующего с Платоном.)

Верить можно только тогда, когда ЗНАЕШЬ, во что нужно верить. Знать можно только тогда, когда ВЕРУЕШЬ, что объект знания действительно существует.

…Есть категория третья, по сравнению с которой вера и знание суть лишь несамостоятельные, абстрактные моменты. Диалектика, давая такой синтез, примеряет враждующее противостояние веры и знания. Синтезом является ВЕДЕНИЕ, равноправно вмещающее в себе и ВЕРУ и ЗНАНИЕ, и не способное осуществиться ни без веры, ни без знания.

Это простейший и притом чисто логический, совершенно не вероучительный синтез. Однако признать его, понять и утвердить можно только при соответствующем мифологическом, т.е. чисто жизненном опыте. Я называю такую мифологию абсолютной. Она всегда ВЕДЕНИЕ, гнозис».

Лосев А.Ф., книга «Миф – число – сущность» (М., Мысль, 1994).

Итак, великий русский философ определяет ведизм как абсолютную мифологию и абсолютную диалектику. То есть как идеальный предмет и как совершенный метод. И это на основе того, что ведизм, по Лосеву, являет совершенный синтез веры и знания.

Верно ли сие? Безусловно. А чтобы стало к тому же и СОВЕРШЕННО верно, добавим: не синтез даже, но ПЕРВОРОДНОЕ ИХ ЕДИНСТВО.

Ибо ведь оно лежало в начале. В золотой век ведизма человечество не нуждалось в подразделении восприятия бытия на веру и знание. Их разобщение лишь постепенно формировалось в эпоху ветшания Изначального завета. По мере разбавления живого ведения мертвой водой анализа происходил, так сказать, гидролиз на составляющие.

А именно, неспособные воспринять либо веру, либо знание конструировали искусственно с двух сторон половинчатые системы «нэзалэжности» таковых друг от друга. Так наши отцы получили вместо ведизма дедов религию и науку. Плюс нестихающий надуманный конфликт этих двух различных подходов к одному и тому же.

Верить можно только тогда, когда ЗНАЕШЬ, во что нужно верить. Знать можно только тогда, когда ВЕРУЕШЬ, что объект знания действительно существует.

…Есть категория третья, по сравнению с которой вера и знание суть лишь несамостоятельные, абстрактные моменты. Диалектика, давая такой синтез, примеряет враждующее противостояние веры и знания. Синтезом является ВЕДЕНИЕ, равноправно вмещающее в себе и ВЕРУ и ЗНАНИЕ, и не способное осуществиться ни без веры, ни без знания.

Это простейший и притом чисто логический, совершенно не вероучительный синтез. Однако признать его, понять и утвердить можно только при соответствующем мифологическом, т.е. чисто жизненном опыте. Я называю такую мифологию абсолютной. Она всегда ВЕДЕНИЕ, гнозис».

Лосев А.Ф., книга «Миф – число – сущность» (М., Мысль, 1994).

Итак, великий русский философ определяет ведизм как абсолютную мифологию и абсолютную диалектику. То есть как идеальный предмет и как совершенный метод. И это на основе того, что ведизм, по Лосеву, являет совершенный синтез веры и знания.

Верно ли сие? Безусловно. А чтобы стало к тому же и СОВЕРШЕННО верно, добавим: не синтез даже, но ПЕРВОРОДНОЕ ИХ ЕДИНСТВО.

Ибо ведь оно лежало в начале. В золотой век ведизма человечество не нуждалось в подразделении восприятия бытия на веру и знание. Их разобщение лишь постепенно формировалось в эпоху ветшания Изначального завета. По мере разбавления живого ведения мертвой водой анализа происходил, так сказать, гидролиз на составляющие

А именно, неспособные воспринять либо веру, либо знание конструировали искусственно с двух сторон половинчатые системы «нэзалэжности» таковых друг от друга. Так наши отцы получили вместо ведизма дедов религию и науку. Плюс нестихающий надуманный конфликт этих двух различных подходов к одному и тому же.

ОРФИЧЕСКИЕ МИСТЕРИИ

Орфей, фракийский бард, великий просветитель греков, перестал быть человеком и стал почитаемым божеством за несколько веков до христианской эры.

Истоки его философии неопределенны. Быть может, он получил их от браминов, ведь многие утверждают, что он сам индийского происхождения и что его имя на самом деле есть производное от Oρφναιοξ — «темный». Орфей был инициирован в Египетские мистерии, из которых он получил солидное знание астрологии и медицины. Участвовал он и в Кабирских мистериях на Самофракии, что, несомненно, укрепило его познания в музыке и медицине.

Любовь Орфея и Эвридики — один из трагических эпизодов греческой мифологии; этот сюжет является примечательной особенностью орфических ритуалов.

В десятой книге платоновского «Государства» говорится, что из-за смерти от рук женщин душа, которая была Орфеем, когда настал ее черед родиться вновь в этом мире, предпочла быть лебедем, нежели родиться от женщины.

Орфей был почитаем как отец музыки. Орфей был одним из многих Бессмертных, кто пожертвовал собой, чтобы люди обладали мудростью богов. Символизмом своей музыки он передал людям божественные секреты.

Прошло время, и реальный Орфей был, без всякой надежды на истину, отождествлен со своим учением и стал символом греческой школы мудрости. Так, Орфея стали считать сыном бога Аполлона, символизирующего божественную и совершенную истину, и Каллиопы, музы гармонии и ритма. Другими словами, орфизм есть тайная доктрина (Аполлон), открываемая через музыку (Каллиопу). Аллегория превращения Орфея в лебедя означает, что духовные истины, которые он проповедовал, будут жить в будущие времена, и их будут изучать новые посвященные. Лебедь — это символ посвященного, а также символ божественной власти, которая есть прародитель мира. И рождение Орфея в виде лебедя говорит о том, что он оживает в каждом, кто посвящен в орфические мистерии.

ВАКХИЧЕСКИЕ И ДИОНИСИЙСКИЕ РИТУАЛЫ

Вакхические ритуалы концентрируются вокруг аллегории о юном Вакхе (Дионисе или Загрее), разорванном на куски Титанами. После его убийства куски тела были брошены в воду, потом зажарены и съедены. Только сердце было спасено Палладой, и поэтому Вакх вновь смог ожить во всей своей красе. Юпитер, Демиург, разгневанный преступлением Титанов, убил, испепелил их молнией. Пепел их был использован для создания человеческой расы. А в нем содержались частицы Вакха, съеденного Титанами. Таким образом, повседневная жизнь обычного человека, считалось, содержит в себе частицу жизни Вакха.

Вакх (Дионис) представляет рациональную душу низшего мира. Он повелитель Титанов — устроитель земных сфер. Пифагорейцы называли его Титанической Монадой. Таким образом, Вакх является все включающей идеей Титанических сфер, а Титаны, или Боги фрагментов, — активными агентами, с помощью которых универсальная субстанция приобретает те формы, которые предписаны идеей. Вакхическое состояние означает единство рациональной души в процессе самопознания, а титаническое состояние — хаотическая разбросанность рациональной души, которая, будучи рассредоточенной, теряет осознание своей сущностной особенности. Зеркало, в которое смотрится Вакх (Титаны, умерщвляя Вакха, заставляли его смотреться в зеркало) и которое стало причиной его падения в море иллюзий, — это низший мир, сотворенный Титанами. Вакх (земная рациональная душа), видя свое изображение, принимает его за свое подобие и одушевляет его. То есть рациональная идея одушевляет отражение — иррациональную Вселенную. Одушевлением отражения достигается и его похожесть на оригинал, то есть рациональность отражения. Следовательно, древние говорят, что человек познает богов не логикой, не разумом, а скорее реализацией присутствия богов внутри себя.

Дионисийские ритуалы были похожи на вакхические, и многие рассматривали этих двух богов как одно божество.

^Дионисийские Архитекторы составляли тайное древнее общество. Они были организацией строителей, обладающих секретным знанием соотношений между земными и небесными науками архитектоники. Эти архитекторы возвели многие древние сооружения. Они обладали секретным языком и системой маркировки камней. У них были ежегодные встречи и празднества. Точная природа их доктрин неизвестна.

ЖИЗНЬ И СОЧИНЕНИЯ ТОТА ТРИСМЕГИСТА

Ямвлих утверждал, что Гермес был автором двадцати тысяч книг; Мането увеличивает число до тридцати шести тысяч. Одиночная фигура, даже облеченная божественными прерогативами, вряд ли могла справиться с таким монументальным трудом. Среди наук и искусств, которые, как утверждают, Гермес открыл людям, были медицина, химия, юриспруденция, астрология, музыка, риторика, философия, география, математика (особенно геометрия), анатомия и ораторское искусство. Греками вот так же почитался Орфей.

Гермес вошел в мифологию греков, став позднее Меркурием у римлян. Ему поклонялись в форме планеты Меркурий, потому что это небесное тело — ближайшее к Солнцу: из всех созданий Гермес был наиближайшим к Богу и был известен как Посланец Богов.

Есть сорок две книги Гермеса, в тридцати шести из которых содержится вся философия египтян. Другие шесть книг, являющиеся медицинскими, рассказывают о строении тела, болезнях, инструментах, лекарствах, о глазах и, наконец, о женщинах».

Одна из величайших трагедий философского мира заключается в утере практически всех сорока двух книг Гермеса. Эти книги исчезли во время пожара в Александрии, поскольку римляне, а потом и христиане поняли, что пока эти книги не будут уничтожены, Египет им не покорится. Тома, избегшие огня, были спрятаны в пустыне, и их местонахождение известно только посвященным секретных школ.

ПОМАНДРЕС, ВИДЕНИЕ ГЕРМЕСА

«Божественный Пэмандр» Гермеса Меркурия Трисмегиста является самым ранним произведением герметической литературы. Вероятно, оно не полностью сохранило оригинальную форму и было в значительной степени переделано в первые века христианской эры. Будучи неправильно переведено, оно все-таки, без сомнения, содержит многие из оригинальных концепций герметической философии. «Божественный Пэмандр» состоит из семнадцати фрагментов, собранных в одну работу. Вторая книга «Божественного Пэмандра», называемая «Помандрес» или «Видение», как полагают, описывает метод, которым божественная мудрость впервые открылась Гермесу. После того как Гермесу было откровение, он стал исполнять жреческие обязанности, обучая всех, кто мог понять секреты невидимой Вселенной, как он понял их сам.

Гермес, бродя однажды по пустынной горной местности, предался медитации и молитвам. Следуя секретным инструкциям Храма, он постепенно освободил свое высшее сознание от бремени телесных чувств, и его освобожденная душа открылась таинствам трансцендентальных сфер. Он увидел фигуру, страшную и ужасающую. Это был Великий Дракон, с крыльями, закрывающими все небо, изрыгавший во всех направлениях огонь (Мистерии учат, что Универсальная Жизнь персонифицирована в виде дракона). Великий Дракон воззвал к Гермесу и спросил его, зачем он размышляет о Мировой мистерии. Потрясенный увиденным, Гермес простерся перед Драконом, умоляя раскрыть его подлинное имя. Огромное создание ответило, что его имя Помандрес, Ум Вселенной, Творческий Разум и Абсолютный Повелитель всего. Гермес умолил Помандреса раскрыть природу Вселенной и суть богов. Дракон неохотно согласился, взяв с Трисмегиста слово хранить в уме его образ.

Тут же форма Помандреса изменилась. Там, где был Дракон, появилось блистательное и пульсирующее Сияние. Этот Свет был духовной природой самого Великого Дракона. Гермес был «поднят» в сердцевину этой Божественной Лучезарности, и Вселенная материальных вещей исчезла из его сознания. Наступила Тьма великая, и постепенно поглотила она Свет. Все вокруг было пропитано тревогой. Вокруг Гермеса крутился водоворот таинственной субстанции, от которой исходил прозрачный дым. Воздух был наполнен нечлено раздельными шумами, вздохами и стонами, которые как будто шли от Света, поглощенного Тьмой. Гермес понял, что Свет был формой духовной Вселенной и что крутящаяся Тьма представляет материальную Вселенную.

И затем из заточенного Света излилось таинственное Святое Слово, которое встало перед дымящимися водами. Это Слово — Голос Света — поднялось из Тьмы, как столп великий, а за ним следовали огонь и воздух, но земля и вода оставались недвижимыми в глубине. Так воды Света были отделены от вод Тьмы, и воды Света образовали верхние миры, а воды Тьмы образовали миры внизу. Земля и вода смешались и стали неделимыми. Духовное Слово, которое называется Разум, простерлось над ними, вызвав бесконечное движение.

И опять послышался голос Помандреса, но форма Его не открылась при этом: «Я твой Бог, и Свет, и Мудрость, которые были до того, как субстанция была отделена от духа, а Тьма от Света. И Слово, появившееся, как столп пламени из Тьмы, есть Сын Бога, рожденный от мистерии Мудрости. Имя этого Слова есть Разум. Размышление есть отпрыск Разума, и Разум отделит Свет от Тьмы и утвердит Истину средь вод. Внимай, о Гермес, и глубоко вникни в мистерию. То, что ты видишь и слышишь, идет не от земли, но от воплощенного Слова Божьего. И говорит Оно, что Божественный Свет обитает в глубинах смертной Тьмы, и что невежество не может разделить их. Союз Слова и Разума ведет к мистерии, называемой Жизнь. Тьма раскололась вне тебя, Тьма раскололась и внутри тебя. Божественный человек, который восходит по пути Слова, есть Свет и Огонь, а кто не может взойти, тот смертный человек, который не может приобщиться к бессмертию. Постигни глубоко Разум и его тайну, ибо в нем заключена тайна бессмертия».

Дракон опять явил свою форму Гермесу, и долгое время они смотрели друг на друга, глаза в глаза, так что Гермес затрепетал перед взором Помандреса. При Слове Дракона небеса отверзлись, и неисчислимый Свет Сил открылся Гермесу, паря на крыльях струящегося огня. Гермес узрил духи звезд, небесных тел, управляющих Вселенной, и все те Силы, которые сияют лучезарно Огнем — славой Суверенного Разума. Гермес понял, что видение явилось ему в результате Слова Помандреса. Слово было Разумом, и через Разумные Слова невидимые вещи проявили себя. Божественный Разум продолжал разговор: «До того как была сотворена видимая Вселенная, была отлита форма. Эта форма называется Архетип, и этот Архетип был в Верховном Разуме задолго до того, как начался процесс творения. Узрев Архетип, Верховный Разум был очарован Своею собственной мыслью; поэтому, используя Слово как могучий молот, он выдолбил пустоты в изначальном пространстве и отлил сферические формы, а затем посеял в новые тела семена живых вещей. Тьма внизу, поддавшись молоту Слова, превратилась в упорядоченную Вселенную. Элементы были разделены на порядки, и каждый из них произвел живые существа. Верховное Существо — Мудрость — мужчину и женщину, использовав Слово; и Слово, подвешенное между Светом и Тьмой, утвердилось Мыслью, Рабочим Мастером-Строителем или Делателем Вещей.

Вот так все образовалось, о Гермес: Слово находилось в движении, подобно дыханию в пространстве, и высекало Огонь через трение. Следовательно, Огонь называется Сыном Борения. Работник проходит через Вселенную, как вихрь, заставляя субстанции вибрировать и сиять от трения. Сын Борения на этом пути образует Семь Правителей, Духи Планет, чьи орбиты связывают Вселенную. Семь Правителей контролируют мир через таинственную силу, называемую Судьбой, которую им дают Огненные Работники. Когда Работник упорядочил Хаос, Слово Бога поднялось из темницы субстанции, оставляя элементы без Разума, и приобщилось к природе каждого Огненного Работника. Затем Мысль вместе с вознесшимся Словом, утвердившим Себя среди Вселенной, заставил вращаться колеса Небесных Сил. Это будет продолжаться от бесконечного начала до бесконечного конца, по скольку начало и конец есть то же самое место и состояние.

Затем нисходящие и неразумные элементы произвели существ без Разума. Субстанция не может даровать Разум, потому что Разум возвысился над ней. Воздух произвел летающие вещи, а вода — плавающие. Земля произвела странных четвероногих и ползучих тварей, драконов, составных демонов и уродливых чудовищ. Затем Отец — Верховный Ум, — будучи Светом и Жизнью, усовершенствовал славного Универсального Человека по образу и подобию своему, но не земного человека, а Небесного Человека, обитающего в Божьем Свете. Верховный Ум возлюбил сотворенного Им Человека и дал Ему управление созданиями и ремеслом.

Человек, желая работать, находит Свое место в сфере порождения и наблюдает работу Своего брата(Мысли), который сидит на Огненном Кольце. И, узрев достижения Огненного Работника, Он так же захотел делать вещи, и Его Отец позволил это. Семь Правителей, чьи силы Он в Себя вбирает, радуются, и каждый из них разделяет с Человеком свою собственную природу.

Человек стремится проникнуть на периферию кругов и понять тайну Того, кто сидит на Вечном Огне. Получив власть, Он нагибается и заглядывает через Семь Гармоний и, пробив сопротивление кругов, являет Себя природе, простирающейся ниже. Человек, глядя в глубины, улыбается, потому что Он видит тень на земле и отражение в воде, потому что и тень, и отражение есть Его образ. Человек влюбляется в свою тень и желает спуститься в нее. Совпадая с этим желанием, Разумная Вещь соединяет Себя с неразумным образом или формой.

Природа, наблюдая спуск, обволакивает Человека, которого она любит, и они сливаются. По этой причине человек земной является сложным. В нем есть Небесный Человек, бессмертный и прекрасный, без которого человек — лишь природа, смертная и тленная. Таким образом, страдание есть результат влюбленности Бессмертного Человека в Свою собственную тень, когда Он оставляет Реальность во тьме иллюзии. Будучи бессмертным, человек имеет силу Семи Правителей — или же Жизни, Света и Слова, — но, будучи смертен, он управляется Судьбой, или Предназначением.

О Бессмертном Человеке должно быть сказано, что Он гермафродит, и мужчина и женщина, и вечно бдителен. Он не дремлет, не спит и подчиняется Отцу, который также и мужчина и женщина. Такова тайна, скрываемая до нынешних дней, потому что природа, будучи смешанной через союз с Небесным Человеком, порождает воистину удивительную вещь — семь человек, все двуполые, мужчины и женщины одновременно, статные, каждый из которых разделяет природу Семи Правителей. Они, о Гермес, и есть семь рас.

Вот так были порождены семь людей. Земля была женским элементом, а вода — мужским, и из огня и эфира они получили свои души. Природа производит тела по образу и подобию людей. И человек принимает Жизнь и Свет от Великого Дракона, и из Света был сделан Его Ум, и из Жизни — Душа. Люди, будучи сложными созданиями, обладая бессмертием, все-таки разделяют и смертную природу, и продолжают существовать некоторое время в таком состоянии. Они воспроизводят себе подобных из себя, поскольку каждый из них мужчина и женщина одновременно. Но в конце периода узел Судьбы развязывается волей Бога и связь всех вещей ослабляется.

Затем все живые создания-гермафродиты были разделены на мужчин и женщин согласно повелению Разума.

Затем Бог влил Святое Слово в души всех вещей: «Плодитесь и размножайтесь, мои создания. Пусть тот, кто наделен Умом, узнает о бессмертии, и о том, что любовь к телу — это смерть, и пусть он узнает все вещи, которые есть, потому познавший себя будет равен Богу».

И когда Бог сказал так, Провидение, с помощью Семи Правителей и Гармонии, свело вместе два пола, устроив размножение, и все вещи стали множиться. Тот, кто совершил ошибку, возлюбив свое тело, обрек себя на скитание во тьме, а тот, кто понял, что тело есть темница души, достиг бессмертия.

Затем Гермес захотел узнать, будет ли человек лишен бессмертия за один только грех невежества. Великий Дракон отвечал: «Невежественным людям тело представляется высшим, и они не способны осознать бессмертия в себе. Зная только тело, которое подвержено смерти, они верят в смерть, потому что они поклоняются этой субстанции, которая есть причина и реальность смерти». Тогда Гермес спросил про правильный и мудрый путь к Богу, на что Помандрес ответил: «То, что содержится в Слове Божьем, скажу и я: Поскольку Отец всех вещей состоит из Жизни и Света, из них сделан и человек. Следовательно, если человек поймет и изучит природу Жизни и Света, тогда он обретет Вечность Жизни и Света».

Затем Гермес захотел узнать о пути, на котором мудрый достигает Вечной Жизни, и Помандрес продолжал: «Пусть человек будет отмечен Умом и познает себя, и мощью своего Ума отделит себя от не-себя, и станет слугой Реальности».

Гермес спросил: «А если все люди лишены Ума?» И Великий Дракон ответил: «Слушай внимательно, что я говорю, потому что я и есть Ум — Вечный Учитель. Я, Отец Слова, — Искупитель всего человечества, и в природе мудрых Слово обретет плоть. Через Слово будет спасено слово. Я, Мысль (Тот), — Отец Слова, Ум — вхожу только в тех людей, которые святы и добры, чисты и милосердны, живут набожно, и мое присутствие им в помощь, потому что, когда я снисхожу к ним, они непосредственно знают вещи и боготворят Универсального Отца. До своей смерти такой мудрый философ научится отрекаться от ощущений, зная, что они являются врагами его бессмертной души.

Я не позволю злым мыслям управлять телами тех, кто возлюбил меня, и не позволю злым эмоциям и мыслям даже войти в них. Я стану стражником и отгоню всякую нечисть, защищая мудрых от их низшей природы. Но злонамеренным, завистливым и скрытным я не явлюсь, поскольку не поймут они таинств Ума, и, значит, для них я нежелательный гость. Я оставляю их мстительным демонам, которые взращены ими в собственных душах, поскольку зло с каждым днем растет и мучает человека все сильнее, и дьявольские деяния множатся одно к другому, пока не наступит такой день, когда зло само себя разрушит. Наказание за желание — это агония неудовлетворенности».

Гермес склонил свою голову в знак благодарности Великому Дракону, научившему его столь многому, и попросил сказать больше о сути человеческой души. И Помандрес ответствовал: «По смерти материальное тело человека возвращается к элементам, от которых оно произошло, а невидимый божественный человек возносится к истоку, из которого он пришел.

Здесь, свободная от всех иллюзий, она обитает в Свете и поет гимны Отцу голосом, который может понять только создание чистого духа.

Дорога к бессмертию трудна, и только немногие находят ее, остальные ждут Великого Дня, когда колесо Вселенной будет остановлено, и бессмертные искры будут высечены из ножен субстанции. Горе тем, кто ждет, потому что они должны вернуться опять, непонимающие и незнающие, в поле звезд и ждать нового начала. Те, кто спасены светом таинства, которое я открыл тебе, о Гермес, и которое я хочу через тебя распространить среди людей, вернутся к Отцу, обитающему в Белом Свете, и тем самым к самому Свету, и будут поглощены Светом, и в Свете они станут Силами в Боге. Это и есть Путь Добра, и открывается он только тем, кто мудр.

Благословен будь, о Сын Света, из всех людей мною, Помандресом, выбранный, чтобы открыться перед тобою. Я повелеваю тебе идти и стать проводником для тех, кто блуждает во тьме, чтобы все люди, в ком обитает дух Моего Ума (Универсальный Ум), могли быть спасены через Мой Ум в тебе, который станет Моим Умом в них. Утверди Мои Таинства, и не исчезнут они на земле, и поскольку являюсь я Умом Таинств, пока Ум существует, Таинства будут существовать». С этими прощальными словами Помандрес, светясь небесным Светом, исчез, слившись с силами небес. Подняв глаза к небу, Гермес вознес молитву Отцу Всех Вещей и посвятил свою жизнь служению Великому Свету.

Некоторые из тех, кто слышал эти слова, посмеивались и издевались, и продолжали жить, как раньше, и прямиком шли ко второй смерти, от которой нет спасения. Но другие, припавшие к ногам Гермеса, упрашивали его указать им Путь Жизни. И тогда он легко поднялся, не прося ни у кого помощи, с посохом в руке, и пошел учить человечество и показывать ему, как можно спастись. В разговорах с людьми Гермес сеял семена мудрости и питал их Бессмертными Водами. И наконец настал вечер его жизни, и, когда яркость земного света стала уменьшаться, Гермес завещал своим ученикам пронести его учение нерушимым через века. «Помандреса» он написал для того, чтобы все люди, желающие бессмертия, могли бы найти истинный путь.

В заключение своего «Видения» Гермес написал: «Сон тела есть трезвое бдение Ума, и закрытые глаза открывают истинный Свет. Мое молчание исполнено зачинающейся жизнью и надеждой, и исполнено оно добра. Мои слова являются цветами дерева моей души. И это истинный рассказ о том, что я получил от Истинного Ума, то есть Помандреса, Великого Дракона, Повелителя Слова, через которого я приобщился Богом к Истине. С того дня мой Ум был всегда со мной, и в моей душе он родил Слово: Слово есть Разум, и Разум есть мое искупление. По этой причине всей моей душой и всеми моими силами я творю молитву Богу Отцу, Жизни и Свету, и Вечному Добру.

«Видение» Гермеса, подобно всем произведениям герметического направления, является аллегорическим выражением великих философских и мистических истин, и их скрытое значение может быть осмыслено только теми, кто «поднялся» до Истинного Ума.

Изучение герметического символизма лучше всего начать с обсуждения символов и атрибутов Исиды из Саиса, которой посвящена знаменитая надпись на храме в ее честь: «Я, Исида, есть все, что было, все, что есть, все, что будет; ни один смертный человек взором не проник под покров моей тайны».

Это египетское божество фигурирует под многими именами в качестве принципа плодородия в природе почти во всех религиях древности. Она известна как богиня с тысячью имен. Затем она была превращена христианами в Деву Марию, потому что Исида, породившая все живущее во главе с Солнцем, осталась, согласно легендам, непорочной.

Апулей в одиннадцатой книге своего «Золотого осла» приписывает богине такие слова о ее силе и атрибутах: «Вот я пред тобою... твоими тронутая мольбами, мать природы, госпожа всех стихий, изначальное порождение времен, высшее из божеств, владычица душ усопших, первая среди небожителей, единый образ всех богов и богинь, мановению которой подвластны небес лазурный свод, моря целительные дуновенья, преисподней плачевное безмолвие. Единую владычицу, чтит меня под многообразными видами, различными обрядами, под разными именами вся Вселенная. Там фригийцы, первенцы человечества, зовут меня Пессинунтской матерью богов, тут исконные обитатели Аттики — Минервой кекропической, здесь кипряне, морем омываемые, — Пафийской Венерой, критские стрелки — Дианой Диктиннской, трехъязычные сицилийцы — Стигийской Прозерпиной, элевсинцы — Церерой, древней богиней, одни — Юноной, другие — Беллоной, те — Гекатой, эти — Рамнузией, а эфиопы, которых озаряют первые лучи восходящего солнца, арии и богатые древней ученостью египтяне почитают меня так, как должно, называя настоящим моим именем — царственной Исидой».

В Древнем мире год считали состоявшим из ^360 дней. Пять остающихся дней были собраны вместе Богом Космического Разума, чтобы служить днями рождения пяти богов и богинь. В первый из этих специальных дней родился Осирис, а на четвертый — Исида. (Число четыре соотносит богиню и землю с ее элементами.) Тифон, египетский демон, или Дух Зла, родился на третий день. Тифон часто изображался крокодилом, а иногда — как помесь крокодила и свиньи. Исида символизирует знание и мудрость(Софию), а слово Тифон, согласно Плутарху, означает наглость и гордыню. Эгоизм и гордыня являются злейшими врагами понимания и истины. Эта часть аллегории открылась людям.

Осирис, символизируемый солнцем, став царем Египта и пролив на свой народ свет разума, продолжил свой путь через небеса, посетив другие народы и обратив их в свою веру. Плутарх утверждает, что греки распознали в Осирисе того, кого они знали под именами Диониса и Вакха. Когда Осирис был вдали от своей страны, его брат, Тифон, воплощение Зла, подобно скандинавскому Локи, устроил заговор против брата, чтобы свергнуть его. Собрав вокруг себя семьдесят два заговорщика, он осуществил свои низкие помыслы хитростью. У него был великолепный инкрустированный большой ящик в рост Осириса. Он принес его в зал, где пировали богини и боги. Все восхищались прекрасной работой, и Тифон обещал отдать ящик тому, кому он подходит. Один за другим ложились в него боги и богини и разочарованно поднимались; наконец, попробовал и Осирис. Когда он был в ящике, Тифон и его подручные немедленно забили крышку гвоздями и залили щели расплавленным свинцом. Ящик был брошен в Нил, повлекший его в море. Плутарх утверждает, что это случилось на семнадцатый день месяца Атир, когда солнце было в созвездии Скорпиона.

Плутарх далее утверждает, что Паны и Сатиры (природные духи и стихии) первыми обнаружили, что Осирис убит. Они немедленно подняли тревогу, и с тех пор слово паника, означающее испуг (panic), вошло в обиход. Исида, узнав об убийстве своего мужа от детей, видевших убийц, возившихся с ящиком, надела траурные одежды и собралась на его поиски.

Вскоре Исида узнала, что гроб прибило к берегу около Библоса. Ящик застрял в ветках дерева, которое чудесным образом стало расти так, что вобрало гроб внутрь ствола. Царь этой страны был столь изумлен случившимся, что приказал спилить это дерево и сделать из него колонны, поддерживающие крышу его дворца. Исида, пришедшая в Библос, вызволила тело мужа, но оно снова было выкрадено Тифоном, который разрезал его на четырнадцать частей и рассеял их по земле. Исида в отчаянии начала собирать останки своего мужа, но нашла только тринадцать частей(в году 13 лунных месяца по 28 дней и один день приписывается богам). Четырнадцатую часть (фаллос) она воспроизвела из золота, поскольку эта часть была брошена в Нил и съедена рыбами.

У египтян Исида часто изображалась в головном уборе в виде пустого трона ее убитого мужа, и эта любопытная структура долгое время считалась ее иероглифом. Головной убор у египтян имел огромное символическое значение, потому что он представлял ауру сверхчеловеческого. Наклон разукрашенных головных уборов некоторых богов и фараонов шел под таким же углом, как и земная ось. Одежда, украшения, драгоценные камни, знаки отличия древних жрецов — это символы духовных энергий, исходящих от человеческого тела.

Исида иногда изображалась с головой коровы; иногда это животное выступало ее символом. Первые боги Скандинавии, считалось, были слизаны со льда Матерью Коровой (Аудумлой), которая символизировала принцип естественного питания и плодородия. Иногда Исида изображалась в виде птицы. Часто она держит в одной руке крест, crux ansata, символ вечной жизни, а в другой руке — увенчанный цветами скипетр, символ ее власти.

Тот Гермес Трисмегист, основатель египетской учености, Мудрец Древнего мира, открыл жрецам и философам античности секреты, которые были сохранены до нашего времени в виде мифов и легенд. Эти аллегории и эмблемы скрывают секретную формулу духовного, умственного, морального и физического возрождения. Эти возвышенные истины сообщались инициированным в школы мистерии, но скрывались от профанов. Последние, неспособные понять абстрактные философские доктрины, боготворили конкретные скульптуры богов, которые были эмблемами этих тайных истин. Секретная мудрость Египта выражена в Сфинксе, надежно спрятавшим свои тайны от многих поколений исследователей. Мистерии герметизма, великие духовные истины, скрытые от мира невежества, а также ключи от тайных доктрин древних философов спрятаны за символами Непорочной Исиды. Закутанная с головы до ног, она открывает свою мудрость только тем немногим инициированным и прошедшим испытание, которые заслужили право предстать перед ней, снять покровы с природы и оказаться лицом к лицу с Божественной Реальностью.

В Средние века трубадуры Центральной Европы сохранили в песнях легенды об этой египетской богине. Они сочиняли песни о самой прекрасной женщине в мире. Хотя немногие знали ее настоящее имя, это была и София, и Непорочная Мудрости, за которой ухаживали все философы мира. Она хранительница Чаши Грааля, которую искали рыцари круглого стола Артура, находили немногие и мечтают до сегодняшнего дня все те, кто грезят о подвигах рыцарства. Исида представляет тайну материнства, в которой древние видели доказательство всеведения Природы и всемогущества Бога. Она предстает пред Друидами в виде Великой Трижды Блистательной Матери всего сущего. Для современного искателя истины она является олицетворением Великого Неизвестного, и только те, кто совлек с нее покровы, способны разрешить тайны жизни, смерти, рождения и возрождения. Испивший Чашу может разбудить бога в себе и возродить сад человеческих надежд, тем самым соединить воедино Землю, человечество и Солнце.

Обожествление солнца было одной из самых ранних и естественных форм религиозного чувства. Солнце было внутренним огнем тел, огнем природы. Будучи Творцом жизни, тепла и возгорания, оно было причиной всего рожденного, потому что без него не было бы движения, существования и формы. Оно было необъятным, неделимым, вечным и вездесущим. Оно было их потребностью в свете, и его творческая энергия ощущалась всеми людьми. И ничего так не боялись, как исчезновения солнца. Его благодетельное влияние было причиной того, что его отождествляли с Принципом Добра; Брахма в Индии, Митра у персов, Атон, Амун, Фта и Осирис у египтян, Бел у халдеев, Адонай у финикийцев, Адонис и Аполлон у греков стали персонификацией Солнца, порождающим Принципом, образом того плодородия, которое оживляет и омолаживает мир.

У всех народов античности алтари и храмы посвящались дневному светилу. Все еще существуют эти священные руины: пирамиды в Юкатане и Египте, зиккураты Вавилона и Халдеи.

Многие древние жрецы и пророки были сведущи в астрономии и астрологии. Их писания становятся более понятными в свете этих древних наук.

Солнце, будучи главным среди небесных тел, известных астрономам античности, являлось воплощением Творца. Из глубокого философского осмысления сил и принципов Солнца пришла концепция Троицы. Доктрина Триединого Божества присуща отнюдь не только христианской или Моисеевой теологии, но образует заметную часть догм великих религий как Древнего, так и современного мира. У персов, индусов, вавилонян и египтян были свои Троицы. В каждом случае они представляли тройную форму одного Верховного Разума. Якоб Беме, тевтонский мистик, называет Троицу Тремя Свидетелями, посредством которых Невидимое становится доступным видимой осязаемой Вселенной.

Согласно древней философии, каждая солнечная система содержит три солнца и три света, аналогично трем центрам жизни каждой личности. Это: духовное солнце, душевное солнце и материальное солнце. Человеческая природа разделялась мистиками на три части: дух, душа и тело. Физическое тело человека развивается и оживляется материальным солнцем, его духовная природа освещается духовным солнцем, и его душевная природа находит искупление в истине света милосердия — душевного солнца. Разделение этих трех солнц (светов) в небесах является одним из объяснений того любопытного факта, что орбиты планет не круговые, а эллиптические.

Посвященные рассматривали Солнечную систему как Большого Человека и проводили аналогию этих трех центров активности с тремя главными центрами жизни в человеческом теле: мозгом, сердцем и воспроизводительной системой.

Осознавая, что солнце является высшим благодетелем материального мира, герметисты знали, что духовное солнце служит нуждам невидимой и божественной части природы — человеческой и вселенской. Касательно этого предмета великий Парацельс писал: «Имеется земное солнце, которое есть причина всего тепла, и все, кто может видеть, видят Солнце, а те, кто слепы, могут чувствовать его тепло. А есть Вечное Солнце, которое является источником всей мудрости, и те, чьи духовные способности разбужены к жизни, увидят это Солнце и будут осознавать Его существование, но те, кто не достиг духовного сознания, все же могут почувствовать Его силу через внутреннюю способность, называемую Интуицией».

Франц Гартман определяет алхимическое солнце как «Символ Мудрости, Центр Силы или Сердце вещей. Солнце есть центр энергии и хранилище силы. Каждое живое существо содержит внутри себя центр жизни, который может вырасти до Солнца. В сердце возрожденная божественная сила, обогреваемая Светом Логоса, вырастает в Солнце, которое освещает его ум». В сноске тот же автор добавляет, усиливая свое описание: «Земное солнце есть образ или отражение невидимого небесного солнца; первое есть область Духа, в то время как второе — область Материи; но последнее воспринимает свою силу от первого».

В большинстве случаев религии античности согласны в том, что материальное видимое солнце является скорее отражателем, нежели источником силы. Солнце иногда изображается как щит, несомый Богом Солнца, например, Фреем, скандинавским Солнечным Божеством. Это солнце отражает свет невидимого духовного солнца, которое и есть истинный источник жизни, света и истины. Физическая природа Вселенной является восприимчивой: это область воздействий. Невидимые причины, приводящие к этим воздействиям, принадлежат духовному миру. Отсюда, духовный мир есть сфера причин, материальный мир есть сфера следствий и воздействий, а душевный мир есть сфера посредничества. Таким образом, Христос, персонифицированный высший интеллект и душевная природа, называется Посредником, который, благодаря Своему положению и силе, говорит: «Никто, кроме Меня, не придет к Отцу».

Чем Солнце является для Солнечной системы, тем дух является для тела человека, потому что его природа, органы и функции — то же самое, что планеты, окружающие центральную жизнь (или солнце) и существующие в качестве его эманаций. Солнечная сила в человеке разделена на три части, образующие триединую духовную структуру человека. Все три его духовные природы излучают и пронизывают; в соединении они образуют Божественное в человеке. Триединая низшая природа человека, состоящая из его физического организма, его эмоциональной природы и его умственных способностей, отражает свет его триединой Божественности и является свидетелем Ее в физическом мире. Эти треугольники символизируют духовную и материальную Вселенные, связанных вместе в природе человеческого существа, которая включает в себя Природное и Божественное. Животная природа человека имеет земное происхождение; его божественная природа человека — небесное происхождение; его человеческая природа есть посредник.

Египетские жрецы, в знак своей посвященности, на многих церемониях носили шкуру льва, которая была символом солнечного светила, поскольку Солнце возвышенно, величаво и весьма удачно расположено в созвездии Льва, которым оно правит и которое одно время было ключевым элементом небесной дуги. Геркулес является солнечным божеством, поскольку этот могучий воин свершает свои двенадцать подвигов, и Солнце в путешествии по двенадцати домам зодиакального круга свершает двенадцать важных и благодетельных для человеческой расы дел, полезных и для природы в целом. Геркулес, подобно египетским жрецам, носит шкуру льва на поясе. Многие древние народы имели несколько солнечных божеств; на самом деле все боги и богини, по крайней мере частично, разделяли с Солнцем его лучезарность.

Жрецы мистерий были украшены многими знаками с эмблемами солнечной силы. Золотые орнаменты, используемые жречеством в различных религиях, опять- таки есть тонкое указание на солнечную энергию; то же относится к царским коронам. В древние времена острия короны расходились наружу, подобно солнечным лучам, а в нынешнее время острия либо совсем убраны, либо загнуты внутрь, и в точке их встречи помещен шар или крест. Многие древние пророки, философы и знать носили скипетр, верхний конец которого заканчивался шаром, испускающим лучи. Все царства на земле были копиями царств Небесных, которые, в свою очередь, лучше всего символизировались солнечным царством, где Солнце правит, планеты образуют его совет, а все обитатели Природы являются подданными его царства.

Среди других аллегорий, заимствованных христианством из языческой древности, есть история о прекрасном голубоглазом Солнечном Боге с золотыми волосами, ниспадающими на плечи, облаченном в безупречный белый хитон, с Агнцем Божьим в руках, символом весеннего равноденствия. Этот великолепный юноша является комбинацией Аполлона, Осириса, Орфея, Митры, Вакха, потому что он несет с собой многие черты, роднящие его с каждым из этих языческих богов.

Философы разделяли жизнь солнца в течение года на четыре части, и поэтому они представляли Солнечного Человека четырьмя различными фигурами. При рождении во время зимнего солнцестояния Бог Солнца символизируется маленьким ребенком, который таинственным образом ускользает от сил тьмы, стремящимися Его уничтожить, пока Он находится в зимней колыбели. Солнце, будучи слабым в это время года, не имеет золотых лучей (или копны волос), но выживание света во тьме зимы символизируется одним маленьким волоском или «локоном Гора», как у египтян, которым они одарили небесного орла в детстве, являющимся единственным украшением головы Небесного Дитяти. (При рождении солнце находится в созвездии Козерога, что часто символизируется кормлением его козой.)

К весеннему равноденствию Солнце превращается в прекрасного юношу. Его золотые волосы кольцами ниспадают на плечи, и его свет, как сказал Шиллер, про­стирается во все части бесконечности. Во время летнего солнцестояния Солнце становится сильным бородатым мужчиной, в зените своей зрелости, что символизирует силу и плодородие природы в это время. В осеннее равноденствие Солнце изображается пожилым человеком, волочащим ноги и с согбенной спиной, с копной белых, цвета зимнего забвения, волос. Таким образом, двенадцать месяцев являются этапами жизни Солнца. В течение года оно проходит двенадцать знаков Зодиака. Когда наступает осень, оно входит, подобно Самсону, в дом Девы (Далилы), где его лучи отрезаются, и оно теряет свои силы.

Приход Солнца радостно приветствуется. Уход Солнца считается периодом несчастья и печали. Этот великолепный лучистый дневной шар, истинный свет, «который светит каждому человеку, приходящему в мир», высший благодетель, поднимающий все вещи из мертвых, кормящий множество страждущих, спокойный в буре, после умирания воскресающий вновь и оживляющий все вещи, — этот Верховный Дух человечности и благодетельности известен крещеному человечеству как Христос, Искупитель миров, также как был известен другим народам под именами их Солнечных богов.

Относительно католического праздника Успения и соответствующего ему астрономического события анонимный автор, в своем исследовании «Человечество — происхождение и предназначение» говорит: «По истечении восьми месяцев Бог Солнце, приобретя большую силу, пересекает восьмой знак, поглощает небесную Деву, которая исчезает в его сияющих лучах и славе его сына. Это событие, происходящее каждый год в середине августа, является поводом для все еще проводимого празднества, при этом предполагается, что мать Христа, оставив жизнь земную, соединяется со славой своего Сына и перемещается на небо подле него. Римский ка­лендарь Колумелла отмечает смерть или исчезновение Девы как раз в этот период. Солнце, говорится в нем, проходит через созвездие Девы на тринадцатый день перед календами сентября. Именно в это время католики празднуют Успение, или воссоединение Непорочной со своим Сыном. Это празднество сначала называлось праздником Прохождения Девы, и в Библиотеке отцов церкви мы встречаем упоминание о Прохождении Благословенной Девы. Древние греки и римляне отмечают успение Астреи, для них той же самой Непорочной, в этот день».

Непорочная Мать, давшая жизнь Богу Солнца, столь почитаемая в христианстве, напоминает нам о надписи на храме Исиды, египетского прототипа Непорочной. Слова, высеченные на храме в Саисе, гласят: «Плод, мною приносимый, — Солнце». Нет никаких сомнений в том, что они понимали ее место в созвездиях на небе, потому что все народы Древнего мира говорят о ней как о матери Солнца. Есть все основания считать знак Девы причастным ко дню рождения солнца. Альберт Магнус утверждает: «Мы знаем, что знак Небесной Девы поднимается над Горизонтом в момент, который мы отмечаем как рождение Господа нашего Иисуса Христа».

Среди некоторых арабских и персидских астрономов три звезды, образующие ножны меча Ориона, были названы Магами, поклоняющимися юному Богу Солнца. Автор книги «Человечество — происхождение и предназначение» делает следующее дополнительное замечание: «В созвездии Рака, которое поднимается к меридиану в полночь, есть созвездия Хлева и Осла. Древние называли их Стойлом Юпитера. На севере видна Медведица, которая называлась арабами Мартой и Марией, а также Гробом Лазаря». Таким образом, эзотеризм древних был заимствован христианством, хотя сами ключи были утеряны. Христианская церковь слепо следует древним обычаям, и когда у нее просят объяснений, она дает их, но неудовлетворительные и искусственные, то ли забывая, то ли игнорируя неоспоримый факт, что каждая религия основывается на тайных доктринах своего предшественника.

Когда говорили, что каждая одушевленная и неодушевленная вещь во Вселенной содержит семена золота, то имели в виду, что каждая песчинка обладает духовной природой. Касаясь этих семян духовного золота, следует отметить важную аксиому розенкрейцеров: «Семя бесполезно и бессильно до тех пор, пока не попадет в подходящее лоно». Франц Гартман так комментирует эту аксиому: «Душа не может развиваться и совершенствоваться без подходящего тела, потому что как раз физическое тело предоставляет материал для ее развития».

Цель философии заключалась не в том, чтобы сделать что-то из ничего, а скорее, чтобы оплодотворить и напитать семя, которое уже есть. В этих процессах вездесущие семена золота выращиваются и расцветают. Все, что существует, имеет дух, семена Божественности внутри себя, и возрождение не есть процесс попыток поместить нечто туда, где ничего не существовало до этого. Возрождение на самом деле означает развертывание вездесущего Божественного в человеке, так что эта Божественность может сиять как солнце и освещать всех, кого она коснется лучами.

Апулей описывал свою инициацию (vide ante) такими словами: «В полночь я увидел солнце, сиявшее восхитительным светом». Полночное солнце было также частью мистерии посвящения. Оно символизирует в человеке дух, сияющий во мраке человеческого организма. Оно относится также к духовному солнцу в Солнечной системе, которое посвященный может видеть в полночь так же хорошо, как в полдень. При этом материальная земля оказывается бессильной затмить лучи этого Божественного шара. Таинственный свет, которым освещались храмы египетских мистерий во время ночных часов, был отражением духовного солнца, собранного магическими силами жрецов.

Примитивные концепции борьбы между принципами Добра и Зла были часто основаны на смене дня и ночи. Практикующие черную магию посвящали этому занятию ночные часы.

С сотворения мира живые существа боятся мрака; те немногие создания, которые используют его для маскировки, обычно связаны с Духом Зла. Поэтому коты, жабы, крысы и летучие мыши соотносятся с ведьмовством. В некоторых частях Европы и до сих пор знают, что ночью черные маги принимают обличье волков и рыщут кругом в поисках жертв. Отсюда и прообразы оборотней.

Высший Мир является обиталищем бессмертных. Это также и место архетипов, или печатей; их природа ни в коей мере не сходна с земной материальностью, но они, отбрасывая свою тень в глубину (Низший Мир), осознаются только через свои тени. Третий, Низший Мир, является обиталищем тех созданий, которые состоят из материальной субстанции или же заняты трудами над материальной субстанцией. Таким образом, это обиталище смертных богов, Демиургов, ангелов, которые имеют дело с людьми, и демонов, имеющих земную природу. Сюда же относятся человечество и низшие царства, временные жильцы на земле, но способные подняться в высшие сферы через разум и философию.

1 и 2 не считались числами у пифагорейцев, потому что они представляют две над- мирские сферы. Пифагорейские числа начинаются с 3, треугольника, и 4, квадрата. Сложенные между собой и плюс 1 и 2, они дают число 10, великое число всех вещей, архетип Вселенной. Три мира были названы вместилищами. Первый был вместилищем принципов, второй — разума, а третий — низший — вместилищем количеств.

«Симметричные геометрические тела имели для пифагорейцев и последующих греческих мыслителей величайшее значение. Для того чтобы быть совершенно симметричным, геометрическое тело должно иметь равное число граней, встречающихся в углах, и эти грани должны быть правильными многоугольниками, то есть фигурами с равными сторонами и углами. Пифагор учил, что есть только пять таких тел.

Далее, учили, что мир состоит из четырех элементов: земли, воздуха, огня и воды, — и греческий ум неизбежно пришел к заключению, что формами частиц или элементов были правильные геометрические тела. Земные частицы были кубами, и куб, будучи правильным геометрическим телом, обладал величайшей устойчивостью. Огненные частицы были тетраэдрами; тетраэдр был наипростейшим из правильных тел, и поэтому самым легким. Водные частицы были икосаэдрами в силу того же принципа, и воздушные частицы, будучи промежуточными между двумя последними, были октаэдрами. Додекаэдр для античных математиков был наиболее таинственным из всех геометрических тел. Его труднее всего было сконструировать, одной из причин чего была необходимость аккуратно вычерчивать пятиугольник, Пентагон, используя при этом великую теорему Пифагора. Отсюда и заключение Платона о том, что «это (правильный додекаэдр) Божество использовало для планирования Вселенной» (X. Редгроув «Ушедшие веры»).

Пятый элемент был назван индусами акаса. Он находится в тесной связи с гипотетическим эфиром современной науки. Эфир является проницаемой субстанцией, пронизывающей все остальные элементы и действующей как общий для них растворитель и общий знаменатель. В правильном геометрическом теле с двенадцатью гранями следует усматривать тонкую аналогию с Двенадцатью Бессмертными, покрывающими Вселенную, а в двенадцати извилинах человеческого мозга — присутствие этих Бессмертных в человеческой природе.

Пифагор имел дар второго зрения, будучи способен видеть вещи на большом удалении и точно описывать события, которые еще не произошли.

Согласно Пифагору, положение каждого тела во Вселенной определяется его достоинствами. Не обращая внимания на критику, Пифагор говорил, что огонь является наиважнейшим из всех элементов, что центр является наиболее важной частью каждого тела и что точно так же, как огонь Весты находится в середине дома, так и середина Вселенной представляет пылающую сферу небесного сияния. Этот центральный шар он на­звал Замком Юпитера, или Шаром Единства, Великой Монадой, или Алтарем Весты. Так как число 10, будучи священным, символизирует сумму всех частей и завершенность всех вещей, для Пифагора было вполне естественным разделить Вселенную на десять сфер, символизируемых десятью концентрическими окружностями. Центр этих окружностей был в центре шара Божественного Огня: затем шли семь планет, Земляисфера неподвижных светил – Антихтон, которая никогда не бывает видимой. Из-за неправильного прочтения и непонимания прочитанного, возникла бредовая теория о невидимой планете за Солнцем.

Ученики Пифагора высоко чтили планету Венеру. Как утренняя звезда Венера была видна еще до восхода Солнца, а как вечерняя звезда она сияла сразу после солнечного заката. Из-за этих свойств ей давалось древними много имен. Будучи видимой в небе при закате, она называлась Vesper, и поскольку она всходила перед Солнцем, она называлась утренней звездой или Люцифером, что означает носитель света. Из-за этого отношения с Солнцем планета также называлась Венерой, Астартой, Афродитой, Исидой и Матерью Богов. В некоторые времена года на некоторых широтах серп Венеры можно видеть без телескопа. С этим фактом можно связать часто встречающееся изображение античной богини с серпом, и нужно иметь в виду, что фазы Венеры не совпадали с фазами Луны. Точное знание астрономии Пифагор заимствовал из египетских храмов, потому что их жрецы прекрасно понимали истинное соотношение небесных тел за тысячи лет до того, как это знание было открыто непосвященному миру. Приобретенное им знание позволило ему делать утверждения, потребовавшие для своей проверки две тысячи лет. Среди научного невежества, без помощи современных инструментов, жрецы-философы открывали истинные основы динамики Вселенной.

Платоновская астрономия не имела дела с материальными составляющими небесных тел, но рассматривала звезды и планеты главным образом как фокальные точки Божественного разума. Физическая астрономия рассматривалась как наука о «тенях», а философская астрономия — как наука о «реальности». Монада — 1 — называется так потому, что всегда остается в одном и том же состоянии, то есть отделенной от множественности. Ее атрибутами являются следующие: она называется умом, потому что ум устойчив и имеет превосходство; гермафродитом, потому что является в одно и то же время мужчиной и женщиной; четной и нечетной, потому что, будучи добавлена к четному числу, дает нечетное, а добавленная к нечетному, дает четное; Богом, потому что является началом и концом всего, но сама по себе не есть ни начало, ни конец; добром, поскольку таков по природе Бог; вместилищем материи, потому что производит дуаду, которая существенно материальна.

Пифагор называл монаду Башней или Троном Юпитера, потому что великая сила сосредоточена в центре Вселенной, и контролирует она движение планет вокруг себя. Монада также называется зачаточным разумом, потому что она является началом всех мыслей во Вселенной. И другие имена давались ей: Аполлон, из-за ее отношения к Солнцу; Пиралий, в огне существующий; гороскоп, без которого ни одно число не может существовать; причина истины и структура симфонии — все это потому, что она изначальна.

Будучи между большим и меньшим, монада равна самой себе; между намерением и свершенным она посредине; во множественности она среднее, и во времени она настоящее, потому что вечность не знает ни прошлого, ни будущего. Она называется Юпитером, потому что он отец и глава богов; Вестой, домашним очагом, потому что располагается в середине Вселенной и не сдвигается ни на йоту из центра круга.

Дуаде — 2 — были даны следующие символические имена по причине того, что она всегда разделена и представляет двух, а не одного, и они противоположны друг другу: демон, зло, мрак, спор, материя, гармония, терпимость, подножие горы, изменяемость, робость, смерть, разделение, долгота, прирост, сложение, союз, несчастье, душа.

В своей книге «Числа» У. Уэсткотт говорит о дуаде: «Она называлась Дерзостью за то, что она являлась первым числом, отделившим себя от Божественного Единого, или от, как говорили халдейские оракулы, «святая святых Богом питаемой науки».

Так как монада есть отец, то дуада есть мать; следовательно, дуада имеет общее с богиней Исидой, Реей (матерью Юпитера), Фригией, Диндименой (Кибелой) и Церерой, Эратой (одной из Муз), Дианой, потому что Луна рогата, Юноной, потому что она и сестра, и жена Юпитера.

В то время как монада является символом мудрости, дуада — символ невежества, потому что в ней существует смысл разделенности, которая есть начало невежества.

Пифагорейцы чтили монаду и презирали дуаду, потому что она символизирует полярность. Силой дуады в противоположность небесам создается бездна. Бездна отражает небеса и становится символом иллюзии, потому что низ является просто отражением верха. Низ называется майей, иллюзией, морем, Великой Пустотой, и для символизации его персидские маги носили зеркала. Смотрется в зеркало означало смотрется в бездну и вносить разногласие в собственную душу и усиление соперничества, что приближает смерть. Поэтому зеркало считается дверью в потусторонний мир и похитителем души. Смотрется в зеркало – означает приношение даров (поклонение) духам смерти. От дуады идут споры и соперничество, пока введением монады между дуадами не восстанавливается Богом Спасителем равновесие. Бог Спаситель принимает форму числа, и Его распинают между двумя разбойниками за грехи людей.

Триада — 3 — является первым числом, которое по-настоящему нечетно (монада не всегда рассматривается как число). Это первое равновесие единств. Пифагор говорил, что Аполлон пророчествовал с трипода о том, что возлияние должно быть троекратным. Ключевыми словами к триаде являются «дружба», «мир», «справедливость», «благоразумие», «умеренность», «добродетель». Это число называется мудростью, потому что люди организуют настоящее, предвидят будущее и используют опыт прошлого. Оно вызывает мудрость и понимание. Триада есть число познания музыки, геометрии, астрономии и науки о небесных и земных телах. Пифагор учил, что куб этого числа имеет силу лунного цикла.

Священность триады и ее символа — треугольника — следует из того факта, что она делается из монады и дуады. Монада есть символ Божественного Отца, а дуада — Великой Матери. Триада, будучи сделанной из них, является, следовательно, андрогинной и символизирует тот факт, что Бог порождает Свои миры из Себя и Его творческий аспект всегда символизируется треугольником. Монада, переходя в дуаду, способна стать родителем потомства, потому что дуада была лоном Меру, внутри которой вызрел мир и внутри которой он все еще существует в виде эмбриона.

Тетрада — 4 — рассматривалась пифагорейцами как изначальное, всему предшествующее число, корень всех вещей, источник природы и наиболее совершенное из чисел. Все тетрады интеллектуальны; из них возникает порядок, они опоясывают мир, как Эмпиреи, и проходят через него.

Пифагор утверждал, что душа человека состоит из тетрады, при этом четыре силы души — это ум, опыт, мнение и чувство. Тетрада связывает все вещи, числа, элементы и сезоны. Ничего не может быть поименовано, что не опирается на тетрактис. Это Причина и Делатель всех вещей, постижимый Бог, Творец небесного и чувственного добра.

Ключевыми словами к тетраде являются «сила», «мужество», «держатель ключа к природе», потому что универсальная конституция не может существовать без тетрады.

Триада представляет главные цвета и главные планеты, в то время как тетрада представляет второстепенные цвета и малые планеты. Из первого треугольника выходят первые семь духов, символизируемые треугольником и квадратом. Вместе они представляют человека и мир в котором воплащаясь человек «одевает его на себя» для работы в нем.

Пентада, 5, есть союз четного и нечетного чисел (3 и 2). ^У греков пентаграмма была священным символом света, здоровья и жизненности. Она также символизирует пятый элемент, эфир, потому что он свободен от влияния четырех нижних элементов. Она называется равновесием, потому что разделяет совершенное число 10 на две равные части.

Пентада есть символ природы, потому что, будучи умножена сама на себя, она возвращается к себе, точно так же, как зерна пшеницы, рождающиеся в форме семени, проходят через природный процесс и воспроизводят семена пшеницы в виде окончательной формы своего собственного роста. Другие числа, будучи умножены сами на себя, дают другие числа, но только 5 и 6 возвращают при этом свое исходное число как последнюю цифру в произведении.

Пентада представляет все высшие и низшие существа. Иногда она понимается как жрец мистерий из-за своей связи с духовным эфиром, посредством которого достигается мистическое развитие. Ключевыми словами к пентаде являются «чередование», «женитьба», «сердечность», «провидение» и «звук».

Тетрада (элементы) плюс монада равны пентаде. Пифагорейцы учили, что элементы земли, огня, воздуха и воды проницаемы и для субстанции, называемой эфиром, — основы жизни и жизнеспособности. Соответственно, они выбрали пятиконечную звезду, или пентаграмму, как символ жизненности, здоровья и проницаемости.

Пифагорейцы считали, что гексада — 6 — представляет сотворение мира, согласно пророкам и древним мистериям. Она называлась пифагорейцами совершенством всех частей. Это число было посвящено Орфею, а также Лахесис и Музе Талии. Она называлась формой форм, сочленением Вселенной и делателем души.

Гармония и душа рассматривались как подобные по своей природе, потому что все души гармоничны. Гексада является также символом женитьбы, потому что она образует союз двух треугольников, один из них женский, другой — мужской. Среди ключевых слов, относящихся к гексаде, такие слова: «панацея», потому что здоровье есть равновесие, а гексада есть равновесное число; «мир», потому что мир, подобно гексаде, часто видится состоящим из гармонизированных противоречий; «вседостаточность», потому что ее частей достаточно для всеобщности (3+2+ 1=6); «неутомимость», потому что она содержит элементы бессмертия.

Пифагорейцы называли гептаду — 7 — достойной поклонения. Она считалась числом религии, потому что человек управляется семью небесными духами, которым человек делает приношения. Ключевыми словами к гептаде являются «время», «удача», «опека», «управление», «суждение», «сновидения», «голоса», «звуки.

У многих древних народов гептада является священным числом. Семь вместе с тремя духами, контролирующими Солнце в его тройном аспекте, составляют 10, священную пифагорейскую декаду. Таинственный пифагорейский тетрактис, или четыре ряда точек, увеличивающихся от 1 до 4, были символическими стадиями творения.

Число 3 (дух, ум, душа) снисходит в 4 (мир), и результатом является сумма 7, или мистическая природа человека, состоящая из тройного духовного тела и четырехсоставной материальной формы. Они символизированы в кубе, который имеет шесть граней и таинственную седьмую точку внутри. Шесть граней — это направления: север, запад, юг, восток, верх, низ или же земля, воздух, огонь, вода, дух и материя, что означает пространство. В середине всего этого стоит 1, которая представляет фигуру стоящего человека, от центра которого в кубе расходятся шесть пирамид. Отсюда происходит великая оккультная аксиома: «Центр есть отец всех направлений, измерений и расстояний».

Гептада есть число закона, потому что это число Делателя Космического закона.

Огдоада — 8 — была священной, потому что это число первого куба, который имеет восемь вершин, и является четно-четным числом, наиболее близким к 10 (1—2—4—8—4—2—1). Восемь делится на две четверки, каждая четверка делится на двойки, и каждая двойка делится на единицы, таким образом восстанавливая монаду. Среди ключевых слов к огдоаде — «любовь», «совет», «расположение» и «соглашение».

Огдоада была таинственным числом, ассоциированным с Элевсинскими мистериями Греции и Кабирскими мистериями Самофракии. Она называлась малым священным числом, потому, что означает единство неба и земли – «полярную звезду», верность духовным идеалам.

Эннеада — 9 — была первым квадратом нечетного числа (3x3). Она ассоциировалась с ошибками и недостатками, потому что ей недостает до совершенного числа 10 одной единицы. Она называется числом человека, из-за девяти месяцев его эмбрионального развития. Среди ее ключевых слов — «океан» и «горизонт», потому что только они стояли между человеком и Богом. Эннеада есть безграничное число, потому что ничего нет за ней, кроме бесконечного числа 10. Она называется вместилищем - утробой, потому что она собирает все числа внутри себя. Она называется сферой воздуха, потому что она окружает числа так, как воздух окружает землю.

Число 9 рассматривается как отражение и завершение, потому что это перевернутая 6. Согласно Элевсинским мистериям, это было число сфер, через которые сознание пробивалось при своем рождении. Из-за своего сходства по форме со сперматозоидом 9 ассоциируется с зарождением жизни.

Декада — 10, — согласно пифагорейцам, есть величайшее число не только потому, что это тетрактис (10 точек), но и потому, что она объемлет все арифметические и гармонические пропорции. Пифагор говорит, что 10 есть природа числа, потому что все народы приходят к ней, и когда они приходят к ней, они возвращаются к монаде. Декада называлась и небом, и миром, потому что первое включает второе. Будучи универсальным числом, декада прилагалась пифагорейцами к тем вещам, которые характеризуются силой, необходимостью, мощью памяти. Она также называлась неутомимой, потому что, подобно Богу, она не подвержена усталости. Пифагорейцы делили небесные тела на десять порядков. Они также утверждали, что декада совершенствует все числа и объемлет в своей природе четные и нечетные, подвижные и неподвижные, добрые и злые.

Исходная пифагорейская система числовой философии не содержит в себе ничего такого, что могло бы служить основанием для изменения имени или фамилии в надежде улучшить темперамент или финансовое положение, которое, по поверию, происходит за счет изменения вибраций имени.

Первый шаг в получении числового значения слова состоит в обращении к его форме в исходном языке. ^Только к словам, производным от древних мистических языков, которые имеют символические значения, установленные этими традициями и мистериями, этот метод применим успешно, и при этом все слова должны произноситься в древней транскрипции и полной форме.

Примером является мистическое гностическое существо Abraxas. Для этого имени используется часть таблицы с греческими буквами. Abraxas на греческом языке есть Αβραξις, где Α=1, β=2, ρ=100, α=1, ξ=60, ι=1, ς=200 и сумма этих чисел равна 365, числу дней в году. Это число дает ключ к мистерии Абрахаса, который является символом 365 Эонов, или Духов Дня, собранных вместе в одной личности. Абрахас есть символ пяти созданий, и, поскольку годичный круг на самом деле состоит из 360 градусов, каждое из божеств равно одной пятой этой силы, или 72, одному из наиболее священных.

Все большие числа могут быть сведены к малым числам от 1 до 10. Следовательно, все группы чисел, получающиеся из имен божеств в их числовые эквиваленты, имеют основание в одном из первых десяти чисел. По этой системе, в которой цифры складываются вместе, 666 становится 6+6+6, или 18, и 18, в свою очередь, становится 1+8, или 9. Согласно «Откровению», 144 тысячи душ должны быть спасены. Это число становится 1+4+4+0+0+0, что равно 9, и эта операция доказывает, что и Зверь Вавилонский (Антихрист), и число спасенных указывают на самого человека, чей символ есть 9. Эта система успешно может быть использована с древними языками и буквами, если известно или установленна система соответсвия чисел и букв. На древних языках в математике вместо цифр использовались обозначенные буквы, что в современном суеверии породило нумерологию.

Когда весеннее равноденствие не приходится на знак Тельца, Бог Солнца воплощается в созвездии Овна, и поэтому агнец становится воплощением солнечной силы. Таким образом, солнце, поднимающееся в знаке Небесного Агнца, торжествует победу над символической змеей мрака. Ягненок является знакомым символом чистоты из-за мягкости и белизны его шерсти. Во многих мистериях он означал Универсального Спасителя. Кровь ягненка является солнечной жизнью, вливающейся в мир через знак Овна.

Олень был священным в друидических и греческих мистериях Вакха; участники мистерий одевались в оленьи шкуры. Олень ассоциировался с поклонением богине Луны, и являлся переносчиком семян жизни и душ воплощяющихся детей. Грация и быстрота этого животного сделали его подходящим символом неокультуренной природной части души человека. В Японии у каждого храма пасется стадо оленей.

Единорог, или моноцерос, был наиболее любопытным созданием древних инициированных. Единственный рог единорога представляет шишковидную железу, или третий глаз, который является центром духовного осознания в мозге. Единорог считался в мистериях символом просветленной духовной природы инициированного, а рог — обьединение Солнечных и Лунных сил в человеке.

В «Книге Агнца», редком герметическом трактате, есть гравюра с изображением оленя и единорога, стоящих в лесу рядом. Картина сопровождается следующим текстом: «Мудрецы воистину говорят, что в лесу есть два животных: одно, славное, прекрасное и изящное, большой и сильный олень, а другое животное — единорог... Если мы прибегнем тут к притче нашего искусства, мы назовем лес телом, миром или обществом. Единорог будет тогда благородной душой посвященного во все времена. Олень не заслуживает другого имени, нежели душа природного человека. Тот, кто знает, как приручить их в искусстве, как вывести их из леса, а лес преобразить в цветущий сад, может по справедливости быть назван Мастером».

Любопытным символом является кабан или свинья, посвященные Диане и часто используемые в мистериях как эмблема оккультного колдовства. Примером использования этого образа в мистериях является убийство Атиса кабаном.

Согласно мистериям, обезьяна представляет собой состояние человека перед тем, как в него вошла человеческая душа. Следовательно, это животное представляет тип иррационального человека. Обезьяны рассматриваются как биологический вид, не одухотворенный иерархиями, они представляют падение человека, лишенного божественной природы в результате вырождения. Античные мыслители, будучи эволюционистами, тем не менее не считали обезьяну предком человека; обезьяны находятся в стороне от главного ствола прогресса.

Верность собаки символизирует отношения, которые должны существовать между учеником и мастером или же между инициированным и Богом. Овчарка является символом жреческого ремесла. Способность собаки чувствовать и длительно преследовать невидимого человека символизирует трансцендентальную силу, с помощью которой философ идет вдоль нити истины через лабиринт земных ошибок. Собака также является символом Меркурия. Звездный Пес, Сириус, или Сотис, был для египтян священным.

Обремененная лошадь является символом человеческого тела с ношей своей духовной конституции.

Хирон, кентавр, ментор Ахиллеса, представляет собой первозданное создание, бывшее прародителем и учителем человечества. Крылатая лошадь символизирует одухотворенную душу человека. Тело человека является знаком высшего животного и животной эволюции, а также, подобно Ноеву ковчегу (ковчег есть тело человека), носителем всего опыта и генетического материала животных и психических качеств животных.

Искусство лечения поначалу было одной из секретных наук жречества. Все высшие формы знания были с самого начала в распоряжении жреческой касты. Храм был колыбелью цивилизации. Жрецы, осуществляя свои божественные прерогативы, творили законы и следили за их исполнением, ставили правителей и управляли ими, обслуживали нужды живущих и направляли судьбы мертвых. Все ветви обучения находились под контролем жрецов, которые допускали в свой круг только интеллектуально и морально подготовленых к увековечиванию божественного дара жречества. Любопытно в этой связи утверждение Платона из его диалога «Государство»: «...в Египте царю не позволяют править до тех пор, пока он не имеет жреческой власти, а если он принадлежит другому классу или же захватил трон силой, он должен принять жреческий сан».

Кандидаты, стремящиеся стать членами религиозных орденов, проходили суровые испытания для того, чтобы доказать свои достоинства. Те, кто проходил испытания успешно, назывались братьями, и жрецы посвящали их в секретные учения. У древних никогда не разделялись философия, наука и религия, и каждая из этих дисциплин считалась частью целого. Философия была научной и религиозной; наука была философской и религиозной; религия была философской и научной. Совершенная мудрость полагалась достижимой только на пути полной гармонии всех трех проявлений умственной и моральной активности.